То была вечная сырость дня,
Город дождём простужен.
Луже той было не до меня,
Впрочем, как мне до Лужи.
Но расползаясь, как осьминог,
Вывернув грязь наружу,
Лужа гордилась - никто не мог
Преодолеть ту Лужу.
... Мокли асфальты, мосты, пески,
Стали дороги уже;
Только обутые в сапоги
Переходили Лужу.
Лужа смеялась, как сотня ртов:
"Ваша худа резина!"
И расплывалась на семь цветов
Радужного бензина.
... Город стонал под навесом туч,
Дождь становился глуше,
И вот однажды небесный луч
Высушил эту Лужу!
Разом избавившись от зонтов,
Зажил народ беспечно -
Лужу не помнил уже никто...
Кроме меня, конечно.
