Как твердил мне один педрила на Сахалине,
«Жизнь ужасно, ужасно прекрасна! Была и ныне».
Недобитый осколок эпохи, плебей на тризне,
с заспиртованной, словно уродец музейный, жизнью.
Он опухшим лицом прислонялся к оконной раме
и часами глядел во двор. В православном храме
пропадал по полдня (выгоняли его пинками),
возвращался оттуда с пылающими щеками…
Я приехал в тот город внезапно, презрев оседлость.
Мой клиент был не Ирод, не Сталин, а просто серость.
Он водярой и джином накачивался к обеду.
Он пугался всего, и я сделал ему победу.
Глупо жаловаться… Если честно, там было круто.
Я бутылку хорошего виски привез оттуда,
пару тысяч, брезгливость к миру, к его покрою,
и стеклянные банки с блестящей, как кровь, икрою.
21 февраля 2005
