Мгла

Пролог.

Гед: 

Все началось.... все началось когда? 

Я бы хотел сказать, что, несомненно,

Я помню это будто бы вчера,

Но вряд ли врать сегодня будет верно.

Все началось? Все началось когда? 

Я думаю, все началось весною,

Тогда сошли седые холода,

Вновь проиграв пылающему зною. 

Ты скажешь: пусть, продолжи свой рассказ, —

Но он сейчас всего лишь будет песней

Любви, без сладостных прикрас

Не обойтись в нем, разве что без лести...

Мы встретились в тот день, мы не признались, 

Самим себе, что поняли уже. 

Мы взглядами, словами обменялись, 

Стараясь всех держаться в стороне. 

Клонился день ко сну, а мы не знали, 

Но гости стали расходиться вдруг. 

И пусто стало в исполинском зале, 

И слышался неловкий шепот слуг. 

Я не богат был, не хорош собою, 

Старался просто быть таким, как есть..

А ты в тот день сияла красотою, 

Как каждый день.. поверь, это не лесть. 

Как вышло так, что бедный я, пусть гордый,

Посмел придти на пир в богатый дом? 

Как я, своей улыбкой непокорной, 

Нарушить смог неписаный закон? 

Все дело в том, что грустным музыкантам, 

Кидают часто медяки в колпак, 

Веселым же, играет кто с талантом, 

Судьба бесспорно даст хороший знак. 

Так было и со мной, гулял я как-то, 

По улицам, ища где сночевать, 

Запев мелодию, пришедшую внезапно, —

Жаль некуда мне было записать. 

И вдруг окликнул чей-то грубый голос, 

Пиита, замечтавшегося всласть, 

Затем шаги, что набирают скорость...

А так мечтал в беду я не попасть. 

Я обернулся, — было слишком поздно, 

Стальные руки сжали мою грудь... 

Но отпустили, и очень серьезно, 

Сеньор решил мне изложить всю суть. 

Он говорил, что шел после приема, 

Что отпустил пажей и глупых слуг, 

И из навеянного элем дрема, 

Вывел в тиши его полночной звук... 

Ничто иное, как мой теплый голос, —

Так и сказал мужчина средних лет, 

Седеть недавно начал его волос, 

Но ясен был в нем молодости свет. 

Он похвалил меня, и пригласил сыграть, 

Для публики в его богатом доме, 

Мы стали уже дело обсуждать, 

Идя по темной мостовой дороге. 

Мы увлеклись, уж начал я играть 

Мелодии на старенькой гитаре, 

Мой собеседник стал мне подпевать, 

Мы удивлялись нашей дружбе сами. 

Мы шли и шли, не замечая места, 

А место оказалось непростым,

Здесь жили люди из другого теста, 

Им неприятен был задорный ритм. 

Сгущались краски, группа собиралась, 

Сначала они будто просто шли

Своей дорогой, — позже оказалось, 

Что их интересуем точно мы. 

Сомкнулся круг и прозвучали шутки, — 

Глупей которых можно не искать, 

Но разговор не мог продлиться сутки, 

Настало время дело начинать. 

Мой новый друг, без страха и упрека, 

Осознавал: неравным будет бой,

И, видя суть без всякой подоплеки — 

Ударил первым, мне сказав: «не стой».

Я резко снял гитару и взмахнул ей, 

Стараясь все же деку уберечь, 

А мысли становились все безумней,  

Грубела в голове моя же речь. 

Всё, завязалась драка, отбивались

Мы как могли, — на каждого по три. 

И все-таки они слегка боялись —

Гитары или каменной руки. 

Я отвлекал внимание двоих, 

Мой друг уже лишил сознанья столько. 

Но стоит помнить: если пишешь стих, — 

Ты созиданье тренируешь только. 

Победа близилась уже, как вдруг, 

Один из них набросился на спину 

Союзнику, серьезнейший испуг, 

Вложил в меня толь слабость, толи силу... 

Я размахнулся и ударил так, 

Как никогда не бил ничто живое. 

Струны порвались, треск и звон в ушах, 

И сердце сжало как стальной рукою... 

Щепки вонзились негодяю в тело, 

Он застонал, свалился и не встал. 

Я понял, что идет к развязке дело, 

Но все же гриф из рук не выпускал. 

Оставшиеся трое отступили, 

Опешили, решили не спешить. 

Мы сами в напряжении застыли, 

Готовые продолжить точно бить. 

Они ушли, мы выдохнули оба

И осмотрелись всех своих потерь. 

Пара ушибов, синяки — немного,

Решили: можно и домой теперь. 

Так оказался я в прекрасном замке, 

В последствии узнав: знакомый мой — 

Есть знатный лорд, к простой служанке, 

Я обращался: «мисс», что ж, был смешной. 

Да, был смешной, когда мы повстречались, 

Я не поверил, что так может быть. 

Как говорил я, долго мы общались, 

Как утаил я, начали любить. 
(15 часов 29 мая 2019. )

________________________________________________________

Джина: 

Как утаил ты?.. — многого не знала, 

Томилась я в сомнениях одна,

Ведь, встретившись с тобой в тот день, взалкала

Любви, — ко мне пришла мечта. 

Как долго не могла себе признаться, 

Как долго я старалась делать вид, 

Что может так лукаво не пытаться

Добиться чувств моих простой пиит. 

Но проку? Почему сопротивлялась, 

Когда внутри росла уже любовь? 

Я каждый день в фантазиях купалась,

Все наши встречи представляя вновь. 

Что было раньше? Будто бы не помню.. 

Будто до этого вполсилы я жила..

Читала книги, пела и росла, 

Но все это постольку-да-поскольку.    

И для чего в теплице я цвела? 

Ужели для того, чтоб, сил набравшись,

Познать и страстный зной и холода, 

Под всем этим с любовью подписавшись?

Отец, мой милый, приводя тебя, 

Не мог даже подумать о подобном, 

Но, становясь родней день ото дня,

Скрывались меньше в празднике любовном. 

Все стали понимать, к чему ведет, 

Наше общение, не знавшее границ. 

Как медленно, но верно тает лед, 

С весной звучит все громче пенье птиц..

Я огорчалась, что бывают дни, 

Когда ты не выходишь в шумный зал, 

Пусть наши встречи были нередки, 

Как каждую ждала я — ты бы знал!

Уча сольфеджио, читая ли стихи, —

Моим ты был все время вдохновеньем, — 

Мне сватались другие женихи,

Но не согнулась ни под чьим давленьем. 

Все были против: слуги и семья, 

Они в душе, конечно, понимали, 

Что не подвластна им судьба моя, 

Но выбора, отнюдь, не одобряли. 

Хотя чуть позже поняли за что

Тебя тогда я нежно полюбила. 

Спасти так много жизней, для чего? —

Ты не просил признания у мира. 

Хотел прославиться как бард или пиит..

Хотел ли стать героем своих песен? —

Не знаю.. расстояние молчит,

Стараюсь верить, что мир мал и тесен, —

Что встретимся мы снова, ты придешь.. 

Я тосковала раньше, что мы рядом, — 

Не видимся, — теперь безмерно рада, 

Одной надежде, что меня найдешь. 

Пиши мне письма, присылай хоть слово, 

Все лучше, чем молчание и тень. 

Я излила все чувства на бумагу снова, 

Как изливаю их я каждый день. 

Как вышло так, что ты покинул замок? 

Как получилось, что с тобой я не пошла? 

Увы, наш город вскоре ждал упадок, 

Мне жаль, что лишь немногих я спасла...

(0 часов 11 июня 2019)

Часть 1 Ковчег.

Ковчег — необязательно корабль, 

Ковчег — это спасение во тьме. 

Всегда, когда находится каратель, 

Найдется непокорен кто судьбе. 

И, если людям страшно или грустно, 

Придет герой, — обычный человек, 

Поймет он сам, в груди возникнет чувство,

Среди беды найдет пути побед. 

_______________________________________________

Над городом, где жили Гед и Джина, 

Сгущались тучи, но не ведали они, 

Какая этому природная причина, 

Хоть дни и становились коротки, —

Это обычное явление зимы..

Рассветные туманы опускались

Все ниже.. и все гуще, все сильней..

Средь белой пелены пустой терялись

Людские образы, а светоч фонарей

Рассеивал все меньше жуть теней. 

Выйти на улицу казалось всем опасно, 

Тому виной единой были те, 

Кому туман — не более, чем маска, 

Кто раньше обитал в густейшей тьме, —

Теперь скрывался.. кажется, везде. 

И каждый мог лишиться кошелька, 

А, может, даже пострадать сильнее.. —

Все поняли, как жизнь была легка, 

А улицы светлее и милее, 

Как перестали видеть облака..

За слоем серой беспросветной пелены..

Сначала жители старались делать вид,

Будто лишь этого и ждали от зимы, 

Что город мирно темной ночью спит,

Никто во тьме не ранен не избит..

Но правда оказалась не такой..

Лелеяли надежду все: «Уйдет, 

Туман уйдет с холодную зимой» — 

А он держался весь тяжелый год, 

Добавив всем немыслимых невзгод. 

Тянулись дни, как деготь закопчённый, 

И моросил неутомимый дождь, 

Кто был в природу, жизнь влюбленный, 

И тот не мог найти крупицу хоть

Красы, что сможет вновь помочь

Найти былые, радостные чувства... 

И только Гед, певец среди певцов,

Писать сумел не только без притворства, 

Но, не смотря на тяжесть облаков, 

В стихах своих имел запас смешков. 

Никто не понимал его настроя, 

И многие твердили каждый раз: 

«Зачем опять изобразил героя

Таким смешным, лишенным всех проказ?

Он ведь ни капли не похож на нас!» —

На что пиит спокойно отвечал, 

Что описал героя, как он видит, 

Что, если из нас кто-то одичал, 

Не значит, что любой возненавидит

Весь мир и светлого уж больше не увидит. 

Старалась и возлюбленная Джина

Средь дней туманных не терять надежд, 

И вроде никого не подводила, 

Как прежде радовал покрой ее одежд, 

А взгляд всегда приятен был и свеж. 

Лишь близкие ей люди понимали, 

Насколько нелегко держать себя, 

Когда и дни и ночи — всё в тумане, 

Но никому не плакалась она, 

Даже оставшись в комнате одна. 

Но мысль беспокоила принцессу, 

Что её суженый гуляет каждый день, 

Уходит он в туманную завесу, 

На время от себя оставив тень..

«Зачем ты покидаешь нашу сень?» —

Она молила — не было ответа, 

Но брать ее с собой он не хотел, 

Лишь говорил: «вернусь я до обеда,

А у тебя, наверняка, так много дел, 

Чем слушать, как я снова что-то спел». 

Да и отец её бы не пустил, 

Ему забот в те дни, увы, хватало, 

Он всюду слал гонцов: «Туман и дым, 

Куда не глянь» — всё войско отвечало.. 

И повторялись поиски сначала.. 

Также следил за пищей в погребах, 

Ему кормить народ свой приходилось, 

А урожая не было в полях, 

Старался Лон, чтоб долго жизнь продлилась, 

У тех, кому чужда любая милость..

И сокращал свой пышный рацион, 

И принимал гостей скромней гораздо, 

Румянец спал, худей стал сильно он, 

Пусть тратил силы вовсе не напрасно, 

Это со временем становится опасно, —

Когда не восстанавливаешь их, 

Когда нигде нет веры и поддержки,

И только ты надеждой можешь быть.. 

Портные переделывать одежды

Не успевали.. Лон ходил как прежде,

Хоть и тонул в рубахах своих старых, 

Но делал вид, что так должно и быть, 

Не прятался от взглядов он лукавых,

Все знали, что уж лучше не гневить, 

Того, кто может вмиг остановить

Поток своих намерений благих,

И перестать совсем что-либо делать, 

Для окружающих, ведь он без них 

Переживет прекрасно эту мелочь

И может вовсе загород уехать.. 

Все уважали Лона, как отца,

Все слушали его совет и речи,

Благодаря ему, стояли до конца, 

И верили, что беды скоротечны, 

А ценности вдвойне важны и вечны. 

Да только с каждым днем все тяжелей:

Туман все гуще, а дожди все чаще..

Ни у кого уж не было идей, 

Куда идти, бежать, где слаще, 

Где будет все, как было раньше..

И вот, в один момент все прекратилось, 

Дождь перестал, туман стал чуть редей.. 

Сколько людей об этом год молилось, 

В мучении, средь серо-белых дней.. 

Но нет. Дождь через день полил еще сильней. 

Вмиг — все. Конец. Потоп. Потерян каждый.

Все спрятались в своих сырых домах, 

И выходил лишь глупый иль отважный, 

Теряясь сразу же в тяжелых облаках, 

В которых не было и речи о следах. 

Туман и дождь, неведенье и сырость

Покрыли город безнадежной тьмой,

Надежда и веселье вовсе скрылись — 

Остались лишь уныние и вой.

«Когда возьмешь ты, милый, выходной? 

Когда ты перестанешь уходить?

Не спорю я, ты для меня герой, 


Но мои нервы — порванная нить, 

Не знаю, как полдня одной мне быть..» —

Молила Джина в час перед рассветом, —

Хотя рассвета было не видать —

Молчанье только было ей ответом, 

Ведь Гед не мог так просто всё сказать, 

Ибо и сам не знал, что ходит он искать. 

Всё ясно стало, когда бедный город, 

Затоплен оказался до предела

И появился наконец-то повод, 

Который Джина так узнать хотела, 

Коль в кратце излагать, в чем было дело...

Потоп морил пятнадцать долгих суток,

Вода на улице стояла по колено,

Природы крик действительно стал жуток, 

Никто не мог спастись из ее плена,

А сила воли истощилась до предела;

Страх и отчаянье заполнили весь город,

Не дав ему и мыслить о хорошем, 

Как трудно было отыскать хоть повод..

Увы, погода стала чем-то большим, 

Чем просто фон на полотнище общем. 

Но вот, когда все собрались уж сдаться, 

Когда не видели так долго света неба, 

Когда решили в погребах остаться,

Когда последние доели крошки хлеба

И начали сходить с ума от бреда.. —

Ливень уменьшился, давая передышку, 

Уж ночь была, как бард это заметил,

Схватил гитару Гед свою подмышку

И побежал, скорей, как свежий ветер, 

Во тьме всё видя, будто бы на свете. 

А дело в том, что он запомнил город, 

Пока ходил один в седом тумане, 

И каждый дом ему знаком стал, дорог,

Спокойно шел любыми Гед дворами, 

Хоть ничего не видно было даже под ногами. 

Все, как не странно, всё же понимали, 

Что дождь продолжит скоро с новой силой, 

И выбегали из домов уж сами, 

Но сразу же терялись в черно-серой

Массе, расставшись окончательно в ней с верой. 

Но Гед запел мелодию свою, 

Средь тьмы разнесся светом его голос, 

И каждый смело поспешил к нему, 

Покинуть, наконец, дождливый город

И выйти к замку, где есть хмель и солод. 

Как только все вошли за стены замка, 

Дождь снова начал свой неравный бой:

Кварталы потонули без остатка..

И наш был признан, наконец, герой, 

Чей голос вывел горожан из тьмы — домой..

Часть 2 Поиски.

И все-таки проблемы не решились, 

Лишь от того, что город был спасен 

В лице всех жителей, которые лишились

Своих домов. Теперь их рацион

Был крайне скромен. Так договорились, 

Что хлеба раздадут всем по кусочку, 

Нальют по плошке супа из воды 

И двух картошен, — всё эту отсрочку 

Давало голоду, которого следы

Увы, проникли даже в эту строчку. 

Признания в любви непостоянны,

Когда вся жизнь — скитания во мгле, 

Могли б услышать вы от Несмеяны 

В такое время ее звонкий смех, 

Даже найдись тот самый, без изъяна? 

Желаю верить, что, конечно да, 

Что в самые тяжелые моменты, 

Сведет гораздо ближе вас судьба, 

Честней и чище будут сантименты, 


Наверно, так бывает иногда. 

———————————

Гед полон был святого вдохновенья, 

Порхал, а не ходил, дышал легко, 

Однако, понимал, что невезенье

Еще не кончилось; и было решено

Пойти в разведку всем без промедления. 

С надеждой жены посмотрели на мужей, 

Собрали их в поход, поцеловали, 

А Джина лишь стояла в стороне, 

И слуги и отец не понимали, 

Что происходит в ее светлой голове. 

Там бушевала буря, били волны, 

Там было не сыскать куска земли, 

Там мысли все сомнений были пòлны, 

Там разбивались в щепки корабли, 

Теряя смысла в океане тонны. 

Она обиделась на мелочи судьбы, 

Она совсем ведь не хотела отпускать

Его туда, где лишь туман и льды, 

Туда, где может ничего он не сыскать, 

Кроме холодной стали и вражды. 

Гед знал об этом и прекрасно понимал, 

Что на прощание она не поцелует, 

Что на удачу не подержит вновь кинжал, 

Что страхов на душе не заврачует

Своею верой. Он поводья сжал 

И растворился в утреннем тумане, 

Который, впрочем, никогда не отступал..

Разведчики все понимали сами,

Ведь сколько из них каждый не искал, —

Домой идти своими же следами..

Не находя и лучика светлей, 

Теряли люди в поисках надежду,

И в серости унылых этих дней,

Оказывал моральную поддержку 

Им только Гед наивностью своей. 

Однажды он сказал слова такие: 

«И все-таки, друзья, люблю туман, 

Он мне казался милым в прошлом мире;

Ночами одеялом был лугам, 

А утром поднимался выше, шире..

И растворялся», — и все улыбнулись, 

Вспомнив, какие были времена.

И каждый помолился, чтоб вернулись 

Они скорей, оставшись навсегда, —

Ушла вода из затонувших улиц..

Разведчики ходили наугад, 

Но все же создавали форпостЫ, 

Где, красным пламенеющий закат, 

Иль светлое явление луны, 

Им заменял извечный свет лампад. 

В одном из крайних поселился Гед, 

С своим вернейшим черным жеребцом, 

Зацветшая вода и черствый хлеб, 

С промокшим и чернеющим овсом — 

Такой раз в день давали им обед. 

Не лучшим был, конечно, рацион, 

Но Гед держался твердо и легко, 

Будто в еде и не нуждался он, 

И заходил при этом далеко, 

Всецело миссией своей был поглощен. 

Все говорили: «Парень, осторожней, 

Ты знаешь, ведь иные не вернулись..»

Гед это болтовней считал порожней, 

И страхи в нем уж точно не проснулись, 

Наоборот, он будто стал нарошней, 

Ходить все дальше, возвращаться реже.. 

В последний раз он взял паек недельный, 

Хотя обычно брал гораздо меньше, 

Ушел, а скоро почтою отдельной, 

Прислали письма с почерком прилежным — 

Их точно раз в два дня писала Джина, 

Да только вот возлюбленный ее 

Не возвращался, не читал, не знал посыла, 

Не отвечал, и думал, что уж все; 

Знал, что молчанию ее была причина.. 

В тумане мрачном и холодном так и брел, 

Не ведая о новом море чувств, —

А Джина изрезала пол пером,

И слезы лились на колышущийся бюст,  

Молясь, чтобы назад он путь нашел..о

Часть 3. Спасение

Что же случилось с одиноким Гедом? 

Как далеко тогда он смог зайти? 

Вернулся ли домой своим же следом, 

Или нашел он новые пути? 

Как Джина побеждала свои страхи? 

Как продолжала вновь и вновь писать?

Использовав запасы все бумаги, 

Забыв совсем, что значит есть и спать. 

Она, полна тревоги и заботы, 

Уж не могла найти в себе покой, 

И, не смотря на прихоти погоды, 

Рвалась отчаянно и страстно в бой.. 

Прошла неделя с дня, как Гед ушел, 

Не получая от него ответных писем, 

Решила Джина твердо, что пером, 

Она не донесет глубокий смысл..

Своей любви, пылающей огнем.

___________________________________

«Найти коня, найти коня, найти коня» — 

Одно лишь в голове ее крутилось.. 

Готово все: от платья до меча, 

Но время будто бы остановилось, 

Когда сидела в зале за столом. 

«Договориться, может, с новобранцем?

Но как? Отправиться с ним вместе? На одном?»

Представив себя рядом с оборванцем,

На быстром, резвом, грозном вороном 

Решила Джина: «лучше уж остаться», 

Но знала, что не выдержит потом. 

«Надо идти сейчас. Сегодня. Этой ночью.

Не важно как, не важно с кем и где. 

Но я найду его и с ним останусь точно, 

Пусть даже в белой, беспросветной мгле». 

Так и решила Джина за обедом. 

А к ужину решимость лишь росла, —

Спустилась ночь и залы опустели, 

Спустилась из покоев и она, 

Пока все в замке мирненько сопели, 

В путь вышла за любимым своим следом..

______________________________________________

Гед шел неделю, словно из ума

Вышел совсем, не веря в свои страхи.. 

Но нам дальнейшая его судьба

Известна смутно. В белоснежном мраке

Поэт искал ответы обо всем. 

Забрел так глубоко, что трудно верить, 

И представлять, как все-таки он смог.. 

Покрылись плесенью несчастные деревья, 

Закрыл всю почву, расстелившись, мох.. 

И не осталось пищи им с конем. 

Дыханье вороного учащалось, 

Не мог идти он вечно в белой мгле, 

Но Гед считал, что оставалась малость, 

Хоть сам не знал, что ищет, ищет где? 

Он оставлял заметки на деревьях, 

Чтоб понимать потом, как возвращаться,

Да, только, он вернётся ли вообще? 

И не пришло ли время попрощаться? 

Выходит, рисковал поэт вотще? 

Тут дело не в пугающих сомненьях.. 

Туман сгущался, замутняя зрение, 

Промокла вся одежда, шерсть коня, 

Даже в дыханье были затруднения, 

Хоть верил очень твердо Гед в себя, 

Почти покинули его в дороге силы..

Конь начал тяжело совсем дышать, 

Гед будто знал, что скоро он найдет, 

То, что способно весь туман изгнать, 

Как солнце заставляет таять лед, 

Так сможет снова сделать небо синим. 

И вот, уже в который раз шагнув, 

Средь беспросветной белой пелены, 

Поэт услышал крик и стон, прильнув

К шее коня сказал: «мы не одни». 

И повернул к источнику шумов. 

И он узрел божественную Мглу, 

Что породила Хаос, День и Ночь, 

Что создала Случайность и Судьбу..

Она ему сказала: «Прочь! Да, прочь!» 

И отразилось эхо ее слов. 

***

«Не слышишь ты меня, глупый пиит? 

Сказала: Прочь! Беги! Беги! Беги! 

Пока еще способен ты бежать! 

Иль ты не можешь слов моих понять? 

Как все мне это, честно, надоело». 

Поэт увидел блеск красивых глаз, 

Цвет светло-серый, редкий среди нас.. 

Узрел и тонкий, нежный, гордый стан, 

И платье, что клубилось как туман, 

И ниспадало на младое тело.. 

Поэт увидел Мглу, ту, что всегда, 

В тени жила, покинув города, 

Ту, что всему начало положила, 

Став основанием вселенной, всего мира, 

Но нынче она плакала в лесу. 

Повержена томлением богиня, 

И Гед, не зная даже ее имя, 

Причину понял бедам всех людей, 

И спрыгнул с своей лошади скорей, 

Желая положить конец всему. 

***

Мгла: 

«О, люди! Люди! Глупые творенья! 

Присущ, но не оправдан эгоизм 

Скупого, мелкого, смешного мненья, 

Вы видите весь мир за ширмой призм, 

Уверенные, что познали его тайны,

Хотя усвоить не способны ничего, 

В тени своих же эго обитая, 

Вы смысл упускаете легко, 

И вам в пример — да та же волчья стая, 

Ведь даже звери лучше обучаемы». 

Гед: 

«Позвольте, девушка, так вы не человек? 

Конечно, многие твердят, что вы не люди, 

Но я считал, что это полный бред.. 

Хоть в наше время столько мнений, судий.. 

И не поймешь, кто правду говорит..» —

Лукавил перед ней бесстрашный Гед, 

И Мгла невольно даже улыбнулась, 

Но полон гнева был её ответ: 

Мгла: 

«Ты видишь в моём теле только юность

И думаешь, что молода, как ты, пиит?

Так знай, мне миллионы тысяч лет! 

Таких веков тебе и не представить! 

Я появилась раньше, чем был Свет! 

И позже зародилась меня Память! 

А ты посмел лукавить предо мной!» 

Гед: 

«Но мне совсем не важен возраст ваш,

Ведь девушка — скорее состояние,

А не ярлык какой или типаж..» —

Гед начал сокращать уж расстояние, 

Будто играл, смеялся над судьбой. 

Без страха подошёл поэт к богине, 

Не понимая всей опасности еще.. 

Не знал, что не найти в огромном мире 

Угрозы большей, чем рука ее. 

И оттого свою ей протянул. 

Богиня не поверила сперва, 

Наполнил гнев глаза ее большие, 

Но Мгла внезапно все же поняла, 

Что у него намеренья благие, 

Ведь улыбался он до самых скул. 

Взяв все-таки предложенную руку, 

Приподняла легко свой гибкий стан.. 

Почувствовав влечение друг к другу, 

Они немного простояли так, 

Но Гед затем учтиво отступил. 

А Мгла настойчиво вперед опять шагнула, 

Схватив поэта за рубаху на груди. 

Гед: 

       Стойте!

           Мгла: 

                     О, Боже, сколько шума! 

Молчи пока: ждут крики впереди.. 

Гед: 

Леди, я бы вас предупредил..

Мгла: 

О чем? Ах, это уж совсем смешно! 

Уже ль ты все еще глупышке верен? 

Даже одной записки не пришло, 

Она слова забыла твоих песен, 

А ты все продолжаешь о ней грезить?.. 

Гед: 

Возможно, я, конечно, ошибаюсь, 

Но верен остаюсь своей любви..  

И много раз еще я постараюсь, 

Чтобы о нас запели соловьи

В рассветный час, хоть можешь мне не верить. 

Богиня покраснела, как закат, 

Вокруг нее сгустился снова мрак

Взмахнув рукой со злостью и обидой,

Поэта оттолкнула дева с силой, 

Доступной только высшим из богов.. 

Поэт упал на влажный серый мох, 

Пред этим пролетев пятнадцать метров, 

Упал без чувств, без памяти он в серость..

*** 

Скакала Джина на своем коне, —

Который был обменян на сережки

Редчайшей ценности, — спеша везде,

Пять дней во рту не чувствуя и крошки,

Все продолжала свой тяжелый путь, 

Лишь бы догнать любимого, успеть

И нежно-нежно телом всем прильнуть, 

Не отпуская в одиночку впредь. 

Скакала длинный и тернистый путь, 

Вела ее любовь, что не слепа, 

А лишь прозрела, осознав всю суть, 

Готовая бороться до конца..

Туман не расступался ни на дюйм, 

Стоял стеной, не знающей границ, 

И тело хрупкое терялось среди туй, 

Прильнувши к гриве вороного ниц. 

Вдруг, по дороге встретив жеребца, 

Который Геда верно проносил, 

Взмолилась зверю пламенно она, 

Что оставалось нежных женстких сил: 

“О, верный, добрый, храбрый, вороной! 

Веди скорей к любимому меня, 

Мы поспешим след-следом за тобой» — 

Обняв немногословного коня, 

Который будто бы кивнул в ответ,

Она скакала до заката дня, 

Пока в ночи не потерялся свет,

Туман не пробивая, облака.. 

И вот, услышала девичий плачь,

Сначала сильно испугалась, замерла,

И сердце сразу побежало вскачь, 

Но все же Джина ближе подошла. 

Увидев девушку в туманном ореоле, 

Она, конечно, не могла понять, 

Кто здесь, в чащобе, прячет свое горе, 

Но стоны боли не могли солгать.. 

«Что происходит? Леди, что случилось? 

Чего ты плачешь здесь совсем одна?..» — 

И сердце Джины бешено забилось, 

Когда, среди покрывшего всё мха, 

Узрела обездвиженное тело 

Любимого; издав короткий крик, 

И подбежав к нему почти мгновенно, 

Упала рядом, опустив свой лик 

Ему на грудь, и зарыдала громче, 

Чем Мгла, и чем все женщины земли. 

«Все дело, дорогая моя, в порче, 

И просто криком дело не спасти», —

Сказало, приближаясь, божество, 

Иль девушка, что вытирала слезы. 

А Джина лишь сверкнула на нее, 

И сразу же пустила в ход вопросы: 

«Кто ты такая? Что случилось здесь? 

И почему ты плакала навзрыд?» 

Ко Мгле привычная вернулась спесь, 

И приняла она надменный вид: 

«Неверный твой был слишком уж настойчив,

И мне пришлось его умерить пыл, 

Ведь я порочных связей, все же против, 

Не бойся, он пока что не остыл..»

А Джина отвечала удивленно: 

«И он способен поступить так подло? 

А плакала ты просто из обиды

Иль есть еще для горечи причины?»

«Да, есть, да, к сожаленью, есть, — 

Ответила задумчивая Мгла, —

Я не довольна, что творится здесь, 

Я все вокруг, стараясь создала, 

А вы не бережете ничего, 

Не видите красот и волшебства, 

И мир, в туманы погрузив его, 

Я от унылой участи спасла, 

Чтобы вы вспомнили всю ценность бытия, 

Природную открытость и свободу». 

И Джина, в этот раз, словно дитя

Глазами хлопая, не верила ни слову, 

Но, чуть подумав, все же поняла, 

Что Мглы рассказ даже похож на правду,

Поэтому клинок свой подняла, 

Защиту создавая этим барду. 

Мгла: 

«Что ты творишь, глупышка, опусти, 

Я говорю: он сам во всем виновен» 

Джина: 

«Нет, не могу! А ну с пути! 

Поверь, я точно знаю, как устроен 

Мой будущий жених, и ты мне лжешь, 

Так что уйди, пожалуйста, с дороги». 

Мгла удивилась, глядючи на нож, 

И сами отступили её ноги. 

Но, тут же сжались кулаки богини, 

И, с криком яростным, взмахнув своей рукой,

Она легко клинок сломала Джине, 

И между ними завязался бой. 

Страх потеряв от злости и обиды, 

Простая девушка вдруг ринулась вперед, 

Не хуже юной, сильной Артемиды, 

И обе вдруг упали в малый грот. 

Они сцепились злее, чем лисицы-

Дикарки, что охотятся в лесах. 

Напасть на бога могут единицы, 

И большинство мгновенно терпит крах. 

А тут они сражались.. и на равных, 

Царапаясь, кусаясь и крича, 

Будто врагов узнав друг в друге давних, 

Вот как вражда была их горяча. 

Жестоко две красавицы боролись, 

Порвав на тряпки платья, — лоскуты

Со скрипом-треском напрочь отрывались, 

И длился страстный бой средь темноты.. 

Потом они, уставшие, упали

Друг рядом с другом, тяжело дыша, 

И несколько минут так пролежали, 

Поняв, что этой схватке нет конца. 

Но Джина, все в кулак собравши силы, 

Шатаясь, поднялась с сырой земли;

Мгла посмотрела кротко, без обиды, 

Вы зависть бы в глазах ее нашли. 

Поправив тряпки, что когда-то были платьем, 

С трудом пройдя те несколько шагов, 

К мужчине, пораженному заклятьем, 

Упала Джина вновь на мха покров. 

Обняв едва ли дышашее тело, 

Поцеловав раз двести пять его, 

Геда спасти так сильно захотела, 

Облокотила на свое плечо, 

Подозвала коня, и, через силу, 

Взвалила мужа бедного под гриву. 

Запрыгнула сама и прошептала: 

«Скачи домой, мой милый, до портала». 

Эпилог.

Очнулась Джина в час перед рассветом, 

Когда еще не расступилась тьма. 

Она нащупала любимого под пледом

И почему-то сразу поняла: 

Он так и не вставал с того момента, 

Совсем не открывал глаза, 

Едва сдержала Джина сантименты:

Не окропила щек ее слеза. 

Но Геда обняла она по-крепче, 

Прижалась к нему хрупким одеялом, 

Желая шёпотом, чтоб стало ему легче, 

Обрушив поцелуи нежным градом, 

Всем сердцем всем богам она взмолилась, 

Чтоб помогли ему сейчас очнуться, 

Лавина ее чувств теперь излилась, 

С надеждной, чтобы к ей вернулся.. 

И, с первыми рассветными лучами, 

Разрезавшими облака тумана, 

Что загорелись ярким светом сами, 

Мгла в центре появилась зала. 

У Джины мигом сжались кулаки, 

Вскочив, и сделав быстрый шаг вперед, 

Со злобой дама прокричала: «ты!..», 

Мгла: Лишь знаю, что его спасет. 

В полупрозрачном белом платье Мгла

Приблизилась к кровати аккуратно, 

Холодного коснулась лба едва

И прошептала что-то непонятно, 

Затем на Джину взгляд свой обратила,

Ей улыбнулась, и произнесла: 

«Ты по утрам как ясный день красива. 

Он будет рад, что ты его спасла»

Вдруг комнату заполонил туман, 

И Мгла исчезла с ним, как появилась.. 

Никто в дальнейшем так и не узнал, 

Ради чего все это вдруг случилось. 

И воздух наконец-то стал прозрачен, 

И солнце осветило города, 

Ушел тот смог, что был уныл и мрачен,

Людей оставив в счастье навсегда. 

Проснулся Гед, в объятиях любимой, 

Не понимая, что был сон, что явь.. 

Она прочла ему рассказ недлинный, 

Он ухмыльнулся, будто все поняв. 

Продолжили они свой путь счастливый, 

Заботясь друг о друге каждый день. 

Светило солнце, будто с новой силой, 

И пели птицы озвончая сень. 

21 час. 04.09.20.