У синьора Чезаре была привычка все делать по всем правилам.
Особенно по воскресеньям, когда он вставал позже обычного.
Сначала он долго бродил по квартире в одной пижаме, потом – уже часов в одиннадцать – начинал бриться, оставив при этом открытой дверь в ванной комнате.
Именно этого момента с нетерпением ждал Франческо.
Ему всего шесть лет, но у него уже определилась явная склонность к медицине и хирургии.
Франческо брал пакет ваты, флакон с одеколоном, пакетик с пластырем, входил в ванную и усаживался на скамеечку в ожидании, когда понадобится его помощь.
– Ну что? – спрашивал синьор Чезаре, намыливая лицо.
В другие дни недели он брился электрической бритвой, но в воскресенье взбивал, как в старые времена, мыльную пену и брался за безопасную бритву.
– Ну что?
Франческо ерзал на скамеечке.
Он был очень серьезен и ничего не отвечал.
– Ну?
– Я все жду, – говорил Франческо, – может, ты порежешься… Тогда я полечу тебя.
– Ладно! – соглашался синьор Чезаре.
– Только ты не режься нарочно, как в прошлое воскресенье, – строго предупреждал Франческо. – Нарочно не считается.
– Ну конечно! – отвечал синьор Чезаре.
Но ему никак не удавалось порезаться нечаянно.
Он старался, старался, но ничего не получалось.
Как ни пытался, ничего не выходило.
Он очень хотел быть невнимательным и неосторожным, но не мог.
Наконец каким-то образом он все-таки ухитрялся порезать себе лицо.
И тогда Франческо принимался за дело.
Он стирал ваткой капельку крови, протирал ранку одеколоном и заклеивал ее пластырем.
Таким образом синьор Чезаре каждое воскресенье Дарил своему сыну капельку крови.
А Франческо все больше убеждался, что у него очень рассеянный и неосторожный отец.
