Праздный разговор

Нынче этого нет, а было такое время, когда и между сановниками вольтерьянцы попадались.

Само высшее начальство этой моды держалось, а сановники подражали.
Вот в это самое время жил-был губернатор, который многому не верил, во что другие, по простоте, верили.

А главное, не понимал, для какой причины губернаторская должность учреждена.
Напротив, предводитель дворянства в этой губернии во все верил, а значение губернаторской должности даже до тонкости понимал.
И вот, однажды, уселись они вдвоем в губернаторском кабинете и заспорили.
- Между нами будь сказано, решительно я этого не понимаю, - сказал губернатор. - По моему мнению, если бы нас всех, губернаторов, без шума упразднить, то никто бы и не заметил.
- Ах, вашество, как вы так выражаетесь! - возразил ему удивленный и даже испуганный предводитель.
- Разумеется, я это конфиденциально... но ежели говорить по совести, то опять-таки повторяю: положительно я этого не понимаю!

Представьте себе: живут люди мирно, бога помнят, царицу чтут - и вдруг к ним... губернатор!!

Откуда? как? что за причина?
- А та и причина, что власть! - урезонивал его предводитель, - нельзя без оной.

Вверху - губернатор, посередке - исправник, внизу - тысяцкий.

А по бокам - предводители, председатели, воинство...
- Знаю.

Но зачем?

Вы говорите: "тысяцкий", - хорошо.

Тысяцкий - это который при мужике, - понимаю и это.

Теперь представьте себе: живет мужик, поле работает, пашет, косит, плодится, множится, словом сказать, круг жизни своей производит.

И вдруг, откуда-то из-под низу, тысяцкий...

Зачем? что случилось?
- Не случилось, но может случиться, вашество!
- Не верю-с.

Ежели люди живут в свое удовольствие - зачем для них тысяцкий?

Ежели они тихим манером нужды свои справляют, бога помнят, царицу чтут - что тут случиться может, кроме хорошего?

И что тысяцкий может в данном случае устранить или присовокупить?

Даст бог урожай - будет урожай; не даст бог урожаю - и так как-нибудь проживут.

При чем тут тысяцкий? разве он может хоть колос единый в снопе убавить или прибавить? - Нет, он налетит, намутит, нашумит, да, того гляди, в заключение, еще в острог кого-нибудь посадит.

Только и всего.
- Ну, не даром же посадит, а тоже за что-нибудь!
- Однако, согласитесь, что если б его нелегкая не принесла, все шло бы без него своим чередом, и никакого бы "что-нибудь" не случилось.

Во всяком случае, в остроге никто бы не сидел.

А как только он появится, так тотчас же вслед за ним и "что-нибудь" явилось.
- Ах, вашество, ведь и тысяцкие разные бывают!

Вот у нас, например...
- Нет, вы меня выслушайте.

Я не об личностях веду речь и не парадоксами перед вами щегольнуть хочу.

Я по опыту эту музыку знаю и даже на самом себе могу пример показать.

Уезжаю я, например, из губернии - и что вдруг случилось?

Не успел я за заставу отъехать, как вдруг во всей губернии наступило благорастворение воздухов.

Полициймейстер - не скачет, квартальные - не бегут, городовые - не усердствуют.

Даже и простецы, которые и о существовании моем досконально не знают, и те чувствуют, что из их жизни исчезла какая-то запятая, от которой им во всех местах больно было.

Что сей сон означает? - спрашиваю я вас.

А то, государь мой, что мой заступающий не все то может сделать, что я могу и что, следовательно, и служащим, и обывателям на всю эту разницу легче стало.

Но вот я возвращаюсь опять к своему посту.

Шум, треск, езда, беготня...

Кто в фуражке ходил - бежит в треуголке; кто в полном удовольствии месяц прожил - снова приходит в унылость; все видят впереди бесконечную распостылую канитель...

Да, впрочем, что же много об этом толковать! вы и на себе наверное хоть отчасти да испытали...
Действительно, предводитель вспомнил, что и за ним в этом роде грешок водился.

Как только, бывало, губернатор за ворота, так он сейчас:

Эй, тарантас!" - и марш в деревню.

И ходит там без оных, покуда опять начальство к долгу не призовет.

Только одну проформу и соблюдает, что, едучи мимо вице-губернаторской квартиры, зайдет на минуту к заступающему должность и условится:
- Уж вы,

Арефий Иваныч, коли что случится, гонца пришлите!
- Чему случиться! с богом!
- Ну, так прощайте;

Капитолине Сергеевне кланяйтесь.

Пошевеливай!
Только его и видели.
- Есть тот грех, - сказал он, - только все-таки не оттого...

Просто отдохнуть хочется... вот и пользуешься.
- То-то что "отдохнуть"! а кто отдохнуть помешал? разве в отдыхе грех какой?

Никакого греха нет, а просто мешал, потому что он губернатор - только и всего.

Теперь пойдем дальше.

Замечали ли вы, как партикулярные люди о губернаторе отзываются, когда похвалить его хотят?

Это, говорят, хороший губернатор: он сидит смирно, никого не трогает".

Вот-с.

Стало быть, что всего более в губернаторе любезно - это ежели он благосклонно бездействует.

И в самом деле, рассудите по совести, в чем его вмешательство в обывательских делах пользу принести может?

Приехал он в губернию чуженин-чуженином - это раз; обучался он, может быть, чему-нибудь, да только не тому, чему следует, - это два.

Затем: статистики он - не знает, этнографии - не разумеет; нравы и обычаи - не при нем писаны; где какая река, куда течет, почему и в каком смысле - это он разве тогда узнает, когда раз пять вдоль и поперек губернию исколесит; о железных дорогах знает только, когда и куда какой поезд отходит, чтобы в случае чего не опоздать; а зачем дорога построена, сколько в прошлом году доходов собрано, сколько в нынешнем, где и какую питательную ветвь надо провести, - все это для него - темна вода во облацех.

И можно бы все это узнать, и сведения все под руками, да неинтересно и не для чего.

Ничего из этих сведений не выйдет

Само собой разумеется, что это только в сказке возможно.

Прим.

М.

Е.

Щедрина)].
- Или насчет торгов, ремесел, промыслов: сапожное там ремесло, огороднический промысел; в одном месте рогожки ткут, в другом - косы, серпы куют: зачем? почему?

Где раки зимуют?
- Вашество! - прервал предводитель расходившегося губернатора, - да ведь я - обыватель здешний, а и я этого ничего не знаю!
- Вы - другое дело; вы - предводитель.

Подают вам за столом говядину - вам и нужды нет, откуда она.

Была бы съедобна - только и всего.

А я - губернатор, я должен все знать.

Меня - нет-нет, да и спросят:

В каком, мол, положении у вас огородничество?"
- Да, по нынешнему времени, всего ожидать можно.
- Нынче, батюшка, чтобы всякая копейка на счету стояла, чтобы все, из чего извлечь можно, - "где, бишь, оно? не полезно ли, мол, обложить?" Вот нынче как.

Ну, и отвечаешь на всякий случай, чтобы без хлопот:

Оставляет, мол, желать многого".
- Н-да, а между тем капуста у нас...
- То-то "капуста".

А я только недавно об этом узнал.

Намеднись подают кочан; я думал, он из Алжира - ан он из Поздеевки.
- Из Поздеевки - это верно; там и морковь, и репа - всякий овощ.

Так-то всегда у нас.

Мы по Эмсам да по Мариенбадам воду пить ездим, а у нас, в Поздеевке, своя вода есть, да еще лучше, потому что от мариенбадской-то воды желудок расстраивается.
- А скажите-ка, кто поздеевскую-то капусту завел?

Небось губернатор? как бы не так!

Мужичок, сударь.

Побывал во времена оны какой-нибудь поздеевский Семен Малявка в Ростове, посмотрел, как тамошние мужички капустную рассаду разводят, да и завел, воротясь домой, у себя огородец, а глядя на него, и другие принялись.
- Это так точно, вашество, - вынужден был согласиться предводитель.
- И все у нас промыслы как-то местом ведутся.

Тут - благодать, а рядом - нет ничего.

Представьте себе, около этой самой Поздеевки деревня Развалиха есть, - так там об огородах и слыхом не слыхать, а все мужички до одного шерстобиты.

Летом землю общим крестьянским обычаем работают, а зимой разбредутся кто куда и шерстобитничают.

И тоже не губернатор завел, а побывал простой мужик Абрамко в Калязинском уезде и привез оттуда.
Вот и понимайте теперь.

Капуста, огурцы, шерстобитничество, сапоги, рогожи... все они, все обыватели!

Вы думаете, у вас, в Растеряевке, колокольню кто построил? губернатор?

Ан нет, купец Поликарп Агеев Параличев ее построил, а губернатор только на освящении был да пирог с визигой ел.
- Это верно.
- А переславских сельдей кто первый коптить начал?
- Тоже верно.

Не губернатор.
- А семгу-порог? а Кольскую морошку? а ржевскую и коломенскую пастилу?

Губернатор? а?
- Позвольте, вашество! но ведь, кроме огородничества и бакалеи, есть и других предметов достаточно...
- Например?
- Подати, например...

Собирать их, взыскивать...
- А что такое подати? слыхали?
- Подати... это, так сказать, свидетельство принадлежности... - начал было предводитель, но запутался и умолк.
- То-то "свидельство"...

А как вы думаете, приятное это "свидетельство"?

Смотрите-ка! за податьми приехал!

Ах, как приятно!

Диво бы секрет разведения муромских огурцов или копченья тамбовской ветчины привез... а то подати выбивать!

Да и как, позвольте спросить, я это "свидетельство принадлежности" осуществлю, ежели, например, у поздеевских мужиков капуста не родится?

Какая моя в этом разе роль?

Разошлю по исправникам циркуляр - только и всего; а исправники наполнят губернию криком - тоже только всего.

Во всяком случае, я понуждаю - не знаю, на какой предмет; исправник кричит - тоже на какой предмет, не знает.

Что такое случилось?

Куда скрылись казенные подати?

Неурожай ли мужика обездолил, пьянство ли одолело, мироед ли к нему присосался, или мужик сам капризничать начал, кубышку вздумал копить?

Вот ведь сколько разных случаев может быть, да и все ли еще тут!

А мы суетимся, гамим, знать ничего не хотим: чтоб были подати - только и всего!
- Да, это так точно.

И нагамят, и нашумят, и даже под рубашку заглянут; а какой в том результат - сами не знают! - грустно подтвердил предводитель.
Оба собеседника на минуту задумались.
Первый очнулся предводитель.

Он, по-видимому, еще не отчаивался, и у него уже назрел было вопрос:

А народная нравственность? а просвещение? науки? искусства?" - как губернатор словно угадал его мысли и так строго взглянул на своего собеседника, что тот мог вымолвить только:
- А народное продовольствие?
- И вам не совестно? - вместо ответа спросил его в упор губернатор.
Предводитель покраснел.

Он вспомнил, как в начале года он, в качестве председателя земской управы, разъезжал по волостям и т. д.

Вспомнил и застыдился.
- Так неужто же наконец... - воскликнул он и вдруг нечто вспомнил, - позвольте! вот вам предмет: содействие к соединению общества!
- Какого такого общества?
- Здешнего-с.
- Гм... так вы думаете, что я соединяю здешнее общество?
- И вы, вашество, и супруга ваша...

Лукерья Ивановна.
- Лукерья Ивановна - может быть, но я... нет! меня... увольте!

Да и кому наконец этот предмет нужен... "соединение общества"... да еще здешнего?!
Собеседники окончательно умолкли.

И, может быть, им пришлось бы очень неловко, если б на выручку не явился из губернского правления казначей.
Это было 30-е число месяца.

В этот день, как известно, производилась некогда получка жалованья, и казначеи всех ведомств являлись к начальникам с денежными книгами, которые очищались расписками в получении.
Губернатор принял от казначея пачку, не торопясь, пересчитал деньги, положил их на стол и расписался.
- Ну-с, а это-с? - пошутил предводитель, указывая на пачку, - в каком же смысле следует понимать "это"?..
- Н-да... то есть, вы хотите сказать: "это"? - переспросил губернатор, как бы очнувшись.
- Да-с!

Это-с.

Именно оно самое... это-с!
- Гм... "это"?..

Это... воздаяние!