Дорошкевич Елизавета, стихотворения

***

Помыслы чисты, как струя воды.

Встань и иди.

Не жди. Не проси. Не ропщи.

Создавай рай

Для души.

Сбрось оковы,

Ярче гори,

Сгорай снова

И снова.

Живи мечтой.

Только не стой

На месте,

Отбрось ненужное, лишнее,

Тянись выше.

День прошлый

Уже прожит.

Сегодня

Ты всё

Сможешь -

Преодолеть, озарить светом,

Счастье своё

Встретить.

Окутать теплом

Того, кто войдёт

В дом,

Того, кто поймёт и примет,

Твоим зачарован именем.

Жить - значит быть здесь и сейчас.

Не откладывай ни на день, ни на час!

Ты - важен. Ты - уникален.

И всё реально.

Не

Медли.

Любовь

Правит

Миром.

задолго до приемной семьи

В 6 уже было темно.

Бабушка достала соленые огурцы из подполья,

обтерла банку и пошла закрывать калитку на веревку.

ДЕРЕВЯННУЮ. КАЛИТКУ. НА ВЕРЕВКУ.

У нас даже не весь двор забором был огорожен…

Я потолкла картошку, залила её молоком,

сливочным маслом и перемешала,

в надежде скрыть комочки.

Но от Бабули не спрятаться, не то, что комочкам,

даже волосу на тумбе или полу.

Ба никогда не пользовалась веником.

Пылесос для неё был вообще чем-то фантастичным.

Она смачивала пальцы слюной, наклонялась

и собирала крошки в свои ладони.

Как она потом объясняла:

«Хоть где-то я подвигаюсь, плюс для спины полезно».

И ковров ведь не было.

Единственное, тонкие «дорожки»

из самой разнообразной ткани,

которые Бабулечка стирала

на руках.

И, да, стиральную машинку

она тоже не признавала.

В деревне Бабуля брала тазы,

хозяйственное мыло и шла к ручью.

Там была ее прачечная.

Ледяная чистая вода –

удовольствие для Екатерины Николаевны.

***

если ты у моей двери – проходи.

можешь в обуви или пьяным.

я закрою глаза – смотри

на мое обнаженное, бездыханное.

можешь настежь открыть окно,

покурить и залезть обратно

под одеяло ко мне;

но не возвращайся,

если в душе темно

и нам по разные стороны.

лучше с порога

открывай рот,

зато потом

не придется

стонами

заглушать

боль.

***

а я обильно

запиваю джином

что между нами могло и не

смотри сквозь пальцы

твои режимы

до чего

молчаливые довели

я поздней осенью

вновь сама

ломаю

прячу и ухожу

во!

я темной осенью

вновь стучу

в заколоченное

Ок

но

***

все в гиподинамике,

переизбытке товаров и деградации.

я осознаю слабость при виде виноватых и раскаявшихся.

за распитием мнимых успокоительных, загружаю свою себя.

видимость создаю.

не покупаю куриный бульон,

я в нем варюсь.

шпатель для того, чтобы шлепать, а не затирать стены.

я считаю единственно верным решением —

не поддаваться системе!

***

стук

свист

шорох

шепот

она плачет

одна

одинокая

нет

не придет

не вернется

рана

довольно

глубокая

***

а ты устаешь от людей?

бежишь в коморку, закрываешься, плачешь.

сто причин или сто чертей в тебе разыгрались?!

знаешь,

я сама хочу прекратить,

заниматься тем, что коробит душу, что топит во мне талант.

останься со мной, послушай:

давай вывернем все наружу

и полетим

нараспашку с музой

к той жизни,

в которой

нет места слову Раб.

школьные шалости

Анжелика приходила с красными грязными, давила на парту прыщи и скрывала под тонаком следы безотцовщины.

Урок географии по-прежнему местный: Аргентина-Ямайка-Мексика.

Коля достает бутылку, фольгу и спички. Марина ставит табличку «Выход из депрессии».

На английском за первой партой Варя с желтыми недоношенными сапогами Гали, сестры от первого мужа матери.

Вот бы и мне такие, только:

- Будешь носить то, что я тебе куплю. Еще не заработала.