Кот бабочка свеча

I

Из подозренья, бормотанья,

из замиранья на лету

я слабое повествованье

зажгу, как свечку на свету:

пусть дух, вернувшийся из чащи,

полуглядящий, полуспящий,

свернется на ковре, как кот:

кот серафический, молчащий –

и малахит его редчайший

по мне событья узнаёт.

II

Глядит волнующая сила –

вода, не сдавшаяся нам.

Она когда-то выходила

навстречу первым кораблям,

она круг Арго холодела,

как смерть сама, – но им глядела,

и вещие его бока

то разжимала, то сжимала,

как музыка свое начало,

как радужка вокруг зрачка.

III

И мы пойдем, как заклинанье,

в кошачье зрение, в нигде,

в тень, отразившую сиянье,

в сиянье тени на воде:

душа венчает поколенья.

как сон, враждебный пробужденью,

венчает бодрствующий день, –

и зеркальце летит над нами,

держа в волшебной амальгаме

лица невиданного тень.

IV

Как если бабочка ночная

влетит – и время повернет,

и, что-то отражать скучая,

то вычеркнет, то отчеркнет –

вас не тянуло обернуться,

расплескивая жизнь из блюдца,

туда, где всё произошло?

где облика немая сцена

неповторимо неизменно

глядит в Нарциссово стекло.

V

Но, быть застигнутым рискуя,

он мириады подыскал

порхающих почти вплотную

увеличительных зеркал.

Когда крупица отраженья

внушит ребенку подозренье

о том, что зрительнее глаз, –

скорей, чем мы отдернем руку,

в малине увидав гадюку,

он от себя отдернет нас.

VI

Но горе! наполняясь тенью,

любя без памяти, шагнуть –

и зренье оторвать от зренья,

и свет от света отвернуть! –

и вещество существованья

опять без центра и названья

рассыпалось среди других,

как пыль, пронзенная сознаньем

и бесконечным состраданьем

и окликанием живых…

VII

Свеча бесценная, кошачья!

Ты наполняешь этот дом,

с которым память ходит плача,

как сумасшедший с фонарем.

Душа, венчая поколенья, –

не сон, враждебный пробужденью,

а только в сон свободный шаг.

И ты сияешь ночью дачной

в среде, для сердца непрозрачной,

в саду высоком, как чердак.

VIII

И ты сияешь за пределом

той темноты, где я живу,

чтоб темнота похорошела

и сон увидел наяву

сиянье трезвое, густое,

сиянье бденья золотое

и помнящее про него –

как будто вся душа припала

к земле, с которой исчезало

любимейшее существо…