В последний месяц лета, убежав
Подальше от любвеобильной Эос,
Я скрылся на Олимпе. Копны трав
Дурманили сознание, хотелось
Свободы, одиночества, дышать
Сосновой хвоей, прыгать в Понт со склона,
И тут с истошным криком «…ваша мать!»
Внизу мелькнула дивная Плейона.
Конечно, я-то имени не знал,
И видел сверху так себе, но попа!
Да и лица чарующий овал –
Не то, что страхолюдина Меропа.
У нас тогда не ладились дела,
А я всегда был мужичок неслабый,
И если Артемида не дала,
В Элладе есть и правильные бабы.
Пустился вниз. Бежать с горы Олимп –
Совсем не до Афин из Марафона:
Трава по пояс, мошки, корни лип
И крутизна божественного склона.
Но вот, когда полёт простой стрелы
Преодолел бы пропасть между нами,
Вдруг вижу я: достоинства герлы
Слегка отягощаются детями.
Я предрассудков в общем-то лишён,
И под венец совсем не собирался,
Но для любви бы лучше без препон,
И тут я, значит, каплю стушевался –
И баста: всё укрыл густейший лес,
Плейона улетучилась из вида,
Откуда-то трезубцем стукнул Зевс,
И вот я здесь, а снизу Антарктида.
Не, так-то тут, на небе, нормалёк,
И меч при мне, и пояс подвязали,
Но как внизу увижу огонёк,
Так становлюсь вместилищем печали.
Плейона лучше видима с земли,
Вокруг меня невзрачные Плеяды,
И до любви десятки тысяч ли…
Налейте яда!
