Жил-был газетчик, и жил-был читатель.
Газетчик был обманщик - все обманывал, а читатель был легковерный - всему верил.
Так уж исстари повелось на свете: обманщики обманывают, а легковерные верят.
Suum cuique
Каждому свое (лат.)].
Сидит газетчик в своей берлоге и знай себе обманывает да обманывает.
Берегитесь! - говорит, - дифтерит обывателей косит!"
Дождей, - говорит, - с самого начала весны нет - того гляди, без хлеба останемся!"
Пожары деревни и города истребляют!"
Добро казенное и общественное врозь тащат!" А читатель читает и думает, что газетчик ему глаза открывает.
Такая, говорит, уж у нас свобода книгопечатания: куда ни взгляни - везде либо дифтерит, либо пожар, либо неурожай"...
Дальше - больше.
Смекнул газетчик, что его обманы по сердцу читателю пришлись, - начал еще пуще поддавать.
Никакой, говорит, у нас обеспеченности нет! не выходи, говорит, читатель, на улицу: как раз в кутузку попадешь!" А легковерный читатель идет гоголем по улице и приговаривает:
Ах, как верно газетчик про нашу необеспеченность выразился!" Мало того: другого легковерного читателя встретит и того спросит:
А читали вы, как прекрасно сегодня насчет нашей необеспеченности газетчик продернул?" -
Как не читать! - ответит другой легковерный читатель, - бесподобно!
Нельзя, именно нельзя у нас по улицам ходить - сейчас в кутузку попадешь!"
И все свободой книгопечатания не нахвалятся.
Не знали мы, что у нас везде дифтерит, - хором поют легковерные читатели, - ан оно вон что!" И так им от этой уверенности на душе легко стало, что скажи теперь этот самый газетчик, что дифтерит был, да весь вышел, пожалуй, и газетину его перестали бы читать.
А газетчик этому рад, потому для него обман - прямая выгода.
Истина-то не всякому достается - поди, добивайся! - пожалуй, за нее и десятью копеечками со строчки не отбояришься!
То ли дело обман!
Знай пиши да обманывай.
Пять копеек со строчки - целые вороха обманов со всех сторон тебе нанесут!
И такая у газетчика с читателем дружба завелась, что и водой их не разольешь.
Что больше обманывает газетчик, то больше богатеет (а обманщику чего же другого и нужно!); а читатель, что больше его обманывают, то больше пятаков газетчику несет.
И распивочно, и навынос - всяко газетчик копейку зашибает!
Штанов не было! - говорят про него завистники, - а теперь, смотрите, как козыряет!
Льстеца себе нанял! рассказчика из народного быта завел!
Блаженствует!"
Пробовали было другие газетчики истиной его подкузьмить - авось, дескать, и на нашу приваду подписчик побежит, - так куда тебе!
Не хочет ничего знать читатель, только одно и твердит:
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман...
Долго ли, коротко ли так дело шло, но только нашлись добрые люди, которые пожалели легковерного читателя.
Призвали обманщика-газетчика и говорят ему:
Будет с тебя, бесстыжий и неверный человек!
До сих пор ты торговал обманом, а отныне - торгуй истиной!"
Да, кстати, и читатели начали понемножку отрезвляться, стали цидулки газетчику посылать.
Гулял, дескать, я сегодня с дочерью по Невскому, думал на Съезжей ночевать (дочка даже бутербродами, на случай, запаслась, - говорила:
Ах, как будет весело!"), а вместо того благополучно оба воротились домой...
Так как же, мол, такой утешительный факт с вашими передовицами об нашей необеспеченности согласовать?
Натурально, газетчик, с своей стороны, только того и ждал.
Признаться сказать, ему и самому надоело обманывать.
Сердце-то у него давно уж к истине склонялось, да что же поделаешь, коли читатель только на обман клюет!
Плачешь, да обманываешь.
Теперь же, когда к нему со всех сторон с ножом к горлу пристают, чтоб он истину говорил, - что ж, он готов!
Истина, так истина, черт побери!
Обманом два каменных дома нажил, а остальные два каменные дома приходится истиной наживать!
И начал он каждый день читателя истиной донимать!
Нет дифтерита, да и шабаш!
И кутузок нет, и пожаров нет; если же и выгорел Конотоп, так после пожара он еще лучше выстроился.
А урожай, благодаря наступившим теплым дождям, оказался такой, что и сами ели-ели, да наконец и немцам стали под стол бросать: подавись!
Но что всего замечательнее - печатает газетчик только истину, а за строку всё пять копеек платит.
И истина в цене упала с тех пор, как стали ею распивочно торговать.
Выходит, что истина, что обман - все равно, цена грош.
А газетные столбцы не только не сделались оттого скучнее, но еще больше оживились.
Потому что ведь ежели благорастворение воздухов вплотную разделывать начать - это такая картина выйдет, что отдай всё, да и мало!
Наконец читатель окончательно отрезвился и прозрел.
И прежде ему недурно жилось, когда он обман за истину принимал, а теперь уж и совсем от сердца отлегло.
В булочную зайдет - там ему говорят:
Надо быть, со временем хлеб дешев будет!", в курятную лавку заглянет - там ему говорят:
Надо быть, со временем рябчики нипочем будут!"
- Ну, а покудова как?
- Покудова рубль двадцать копеечек за пару!
Вот какой, с божьею помощью, поворот!
И вот, однажды, вышел легковерный читатель франтом на улицу.
Идет, "в надежде славы и добра", и тросточкой помахивает: знайте, мол, что отныне я вполне обеспечен!
Но на этот раз, как на грех, произошло следующее:
Не успел он несколько шагов сделать, как случилась юридическая ошибка, и его посадили в кутузку.
Там он целый день просидел не евши.
Потому что хоть его и потчевали, но он посмотрел-посмотрел, да только молвил:
Вот они, урожаи-то наши, каковы!"
Там же он схватил дифтерит.
Разумеется, на другой день юридическая ошибка объяснилась, и его выпустили на поруки (не ровен случай, и опять понадобится).
Он возвратился домой и умер.
А газетчик-обманщик и сейчас жив.
Четвертый каменный дом под крышу подводит и с утра до вечера об одном думает: чем ему напредки легковерного читателя ловчее обманывать: обманом или истиною?
