В детстве ей говорили: говорили:
"вот вырастешь славною мухою,
будешь страшнее рептилий,
бабою-цокотухою.
будешь летать со стрёкотом,
питаться живыми волокнами,
пугать вокруг всех своим гоготом
и застревать меж окнами".
А мушка того не хотела;
росла, мечтой окрылённая:
достигнуть границ, предела
хотела свободы лишённая.
И, став дрозофилою стройную,
улететь решила из дома.
Ночью летнею, знойною -
с листка, как с аэродрома.
Летела, меняя соцветия,
не жалея крыла из хитина,
отрицая своё наследие,
начиная виток серпантина.
С лепестка к лепестку бросаясь,
как меж спутником и планетою,
отдаляясь и приближаясь,
как Гагарин со своею ракетою,
становясь для себя героинею
пятидневного трагиромана,
что печатается за глоксинией
на листках производства тюльпана.
Путь закончится крайне рано
между стёкол панельки двухкомнатной
будто это всё фата-моргана
или чья-то работа дипломная...
