Когда снаружи пустота,
а в пустоте грустит начало,
я целый век, всю жизнь ворчал бы,
ведь в жизни заняты места.
Кричали чайки. Облака
не расползались. Гнулось небо.
Не знал тогда ещё я, где бы
гудела б звонкая строка.
Она вонзалась в пустоту
и улетала в поднебесье
моей неуловимой песней....
А я потом в ней прорасту
продрогшей капелькой судьбы –
как будто всех простил когда-то,
хотя был сам и виноватым.
Я помню всё, хотя... забыл...
