На севере Греции, во Фракии, жил певец Орфей.
Чудесный дар песен был у него, и слава о нём шла по всей земле греков.
За песни полюбила его красавица Эвридика. Она стала его женой.
Но счастье их было недолговечно.
Однажды Орфей и Эвридика были в лесу.
Орфей играл на своей семиструнной кифаре и пел.
Эвридика собирала цветы на полянах.
Незаметно она отошла далеко от мужа, в лесную глушь.
Вдруг ей почудилось, что кто-то бежит по лесу, ломая сучья, гонится за ней, она испугалась и, бросив цветы, побежала назад, к Орфею.
Она бежала, не разбирая дороги, по густой траве и в стремительном беге ступила в змеиное гнездо.
Змея обвилась вокруг её ноги и ужалила.
Эвридика громко закричала от боли и страха и упала на траву.
Орфей услышал издали жалобный крик жены и поспешил к ней. Но он увидел, как между деревьев мелькнули большие чёрные крылья, - это Смерть уносила Эвридику в подземное царство.
Велико было горе Орфея.
Он ушёл от людей и целые дни проводил один, скитаясь по лесам, изливая в песнях свою тоску.
И такая сила была в этих тоскливых песнях, что деревья сходили со своих мест и окружали певца.
Звери выходили из нор, птицы покидали свои гнёзда, камни сдвигались ближе.
И все слушали, как он тосковал по своей любимой.
Проходили ночи и дни, но Орфей не мог утешиться, с каждым часом росла его печаль.
- Нет, не могу я жить без Эвридики! - говорил он. - Не мила мне земля без неё.
Пусть и меня возьмёт Смерть, пусть хоть в подземном царстве буду вместе с моей любимой!
Но Смерть не приходила.
И Орфей решил сам отправиться в царство мёртвых.
Долго искал он входа в подземное царство и, наконец, в глубокой пещере Тэнара нашёл ручеёк, который тёк в подземную реку Стикс.
По руслу этого ручья Орфей спустился глубоко под землю и дошёл до берега Стикса.
За этой рекой начиналось царство мёртвых.
Черны и глубоки воды Стикса, и страшно живому ступить в них.
Вздохи, тихий плач слышал Орфей за спиной у себя - это тени умерших ждали, как и он, переправы в страну, откуда никому нет возврата.
Вот от противоположного берега отделилась лодка: перевозчик мёртвых,
Харон, плыл за новыми пришельцами. Молча причалил к берегу Харон, и тени покорно заполнили лодку. Орфей стал просить Харона:
- Перевези и меня на тот берег!
Но Харон отказал:
- Только мёртвых я перевожу на тот берег. Когда ты умрёшь, я приеду за тобой!
- Сжалься! - молил Орфей. - Я не хочу больше жить!
Мне тяжело одному оставаться на земле!
Я хочу увидеть мою Эвридику!
Суровый перевозчик оттолкнул его и уже хотел отчалить от берега, но жалобно зазвенели струны кифары, и Орфей запел.
Под мрачными сводами Аида разнеслись печальные и нежные звуки.
Остановились холодные волны Стикса, и сам Харон, опершись на весло, заслушался песни.
Орфей вошёл в лодку, и Харон послушно перевёз его на другой берег.
Услышав горячую песню живого о неумирающей любви, со всех сторон слетались тени мёртвых.
Смело шёл Орфей по безмолвному царству мёртвых, и никто не остановил его.
Так дошёл он до дворца повелителя подземного царства - Аида и вступил в обширный и мрачный зал. Высоко на золотом троне сидел грозный Аид и рядом с ним его прекрасная царица Персефона.
Со сверкающим мечом в руке, в чёрном плаще, с огромными чёрными крыльями, стоял за спиной Аида бог Смерти, а вокруг него толпились прислужницы его,
Керы, что летают на поле битвы и отнимают жизнь у воинов.
В стороне от трона сидели суровые судьи подземного царства и судили умерших за их земные дела.
В тёмных углах зала, за колоннами, прятались Воспоминания.
У них в руках были бичи из живых змей, и они больно жалили стоявших перед судом.
Много всяких чудовищ увидел Орфей в царстве мёртвых:
Ламию, которая крадёт по ночам маленьких детей у матерей, и страшную Эмпузу с ослиными ногами, пьющую кровь людей, и свирепых стигийских собак.
Только младший брат бога Смерти - бог Сна, юный Гипнос, прекрасный и радостный, носился по залу на своих лёгких крыльях, мешая в серебряном роге сонный напиток, которому никто на земле не может противиться, - даже сам великий Громовержец Зевс засыпает, когда Гипнос брызжет в него своим зельем.
Аид грозно взглянул на Орфея, и все вокруг задрожали.
Но певец приблизился к трону мрачного владыки и запел ещё вдохновеннее: он пел о своей любви к Эвридике.
