Все не то чтобы исчезло
Все не то чтобы исчезло — но замерло, голова от не-движенья — немеет. Но пока что я неплохо — экзамены, и с людьми еще пока что умею.
Я валяюсь в перекрученном спальнике, мысли вылиты, эмоции — в коме. Я не то чтобы люблю — но без паники, не бросаюсь, если вовремя кормят.
То есть это не снотворное пачками, не рыдания над домом из спичек. Я готовлю, я стираю и пачкаю и выгуливаюсь, если приспичит.
Сны-кошмары — точно грифы на пиршестве, в бочке меда грустно капельке дегтя. Я читаю то, что вы мне не пишете, и встречаю вас, когда не придете.
Если театр — только анатомический, все рыдают и желают «ни пуха». Мне сказали — нужно есть витаминчики, стиснуть зубы и потратить стипуху.
Улыбаемся губами гранитными, я спокойна, я почти невредима. Солнце высушено серыми нитками, солнце коротко и не-об-хо-ди-мо.
Я фигею от моей социальности, я горда собой невообразимо, если быстро — то, конечно, цианистый, если медленно — то попросту зиму.
Аля Кудряшева
Другие работы автора
И когда ты будешь плакать
И когда ты будешь плакать, что скоро двадцать, то есть четверть жизни вылетела в трубу, не умеешь ни общаться, ни одеваться, и не знаешь — а куда тебе вдруг деваться, только Богу плакаться на судьбу И когда тебя не возьмут ни в друзья, ни в жены, а оставят сувенирчиком на лотке, ускользнут, уйдут из жизни твоей лажовой — а тебя из печки вытащат обожженной и оставят остужаться на холодке И когда тебе скажут — хочется, так рискни же, докажи, что тоже тот еще человек, ты решишь, что вроде некуда падать ниже, и вдохнешь поглубже, выберешься из книжек — и тебя ударит мартом по голове И вода, и этот воздух горячий, блядский, разжиженье мозга, яблоки в куличе
Иди по апрелю по синим лужам
Иди по апрелю, по синим лужам, по желтому солнцу, по красным крышам, Иди, для тебя этот день согрели, и ветер лихой по карманам рыщет, Иди, подпевая безумным кошкам, бездарным поэтам, синичьим трелям, Иди, пока время замки срывает, иди, пожалуйста, по апрелю
Такие слишком медовые эти луны
Такие слишком медовые эти луны, такие звезды — острые каблуки, меня трясет от каждого поцелуя, как будто губы — голые проводки, а мне бы попивать свой чаек духмяный, молиться молча каждому вечерку, меня крутили, жили, в ладонях мяли и вот случайно выдернули чеку, за это даже в школе бы физкультурник на год освободил от своей физры, меня жует в объятьях температурных, высинивает, выкручивает навзрыд, гудит волна, захлестывает за борт, а в глазах тоска, внутри непрерывный стон, но мне нельзя: апрель — у меня работа и курсовик пятнадцатого на стол Играю свои безвьшгрьшгные матчи, диктую свой отточенный эпилог, чтоб из Москвы приехал прекрасный мальчик и ткнулся носом в мой обожженный лоб А дома запах дыма и вкус ванили, а дом-то мал и грязен, как я сама, а мне не написали, не позвонили, не приоткрыли тайные закрома Таскаюсь по проспектам — как будто голой, да вот любой бери меня не хочу — и город цепко держит клешней за горло, того гляди задушит через чуть-чуть, приду под вечер, пью, залезаю в ванну, как тысячи таких же, как я, девиц, а что у вас немедленно убивало, здесь даже не хватает на удивить
Москва-сухуми
Но март пришел, июнь не за горами, отчаянный, горячий, длиннохвостый, не знающий ни страха, ни потерь, И, если помнишь, плечи, загорая, приобретают неземное свойство легонько так светиться в темноте Как будто ходишь в золоченой раме, в своей невинной жаркой наготе Конечно, море
