Те, кто взамен поэмы попросит хлеба,
те, кто от драмы не отличает эпос,
те, кто живет без паники, но с оглядкой,
двигается не спрашивая куда, —
если они не люди, то я троллейбус,
тихий такой, простой городской троллейбус,
мирно качусь со Ржевки на Петроградку,
крепко держусь рогами за провода.
Полный салон с утра — это типа сказка,
то есть чем дальше едешь, тем страньше сядут,
черт подери, кого во мне только нету,
звери и нечисть — все узнают своих,
нопэрапон зачем-то напялил маску,
пёс трехголовый пырится третьим взглядом,
старый угрюмый волк продает билеты
тем, у кого ни льготы, ни проездных,
орки на Охте прыгают на подножки,
стайка псоглавиц организует давку,
пьяный упырь, кому похмелиться нечем,
с матом мешает мрачный готичный смех,
а за рулем моим, безусловно, кошка,
кошку зовут Надюхой, а может, Клавкой,
кошка не разбирается в стилях речи
и голосует, видимо, не за тех.
Если они не люди, зачем мне имя,
так или сяк — меня не узнают в гриме,
что на боку написано, не исправить,
катимся по проложенному пути.
Господи побери, я набита ими,
я от дверей до окон набита ими
и не могу заставить меня оставить —
разве тогда, когда им пора сойти.
