Прошлым летом я был на даче у дяди Володи.
У него очень красивый дом, похожий на вокзал, но чуть-чуть поменьше.
Я там жил целую неделю, и ходил в лес, разводил костры и купался.
Но главное, я там подружился с собаками.
И там их было очень много, и все называли их по имени и фамилии.
Например,
Жучка Бреднева, или Тузик Мурашовский, или Барбос Исаенко.
Так удобней разбираться, кого какая укусила.
А у нас жила собака Дымка.
У нее хвост загнутый и лохматый, и на ногах шерстяные галифе.
Когда я смотрел на Дымку, я удивлялся, что у нее такие красивые глаза.
Желтые-желтые и очень понятливые.
Я давал Дымке сахара, и она всегда виляла мне хвостом.
А через два дома жила собака Антон.
Он был Ванькин.
Ванькина фамилия была Дыхов, и вот и Антон назывался Антон Дыхов.
У этого Антона было только три ноги, вернее у четвертой ноги не было лапы.
Он где-то ее потерял.
Но он все равно бегал очень быстро и всюду поспевал.
Он был бродяга, пропадал по три дня, но всегда возвращался к Ваньке.
Антон любил стянуть, что подвернется, но умнющий был на редкость.
И вот что однажды было.
Моя мама вынесла Дымке большую кость.
Дымка взяла ее, положила перед собой, зажала лапами, зажмурилась и хотела уже начать грызть, как вдруг увидела Мурзика, нашего кота.
Он никого не трогал, спокойно шел домой, но Дымка вскочила и пустилась за ним!
Мурзик — бежать, а Дымка долго за ним гонялась, пока не загнала за сарай.
Но все дело было в том, что Антон уже давно был у нас на дворе.
И как только Дымка занялась Мурзиком,
Антон довольно ловко цапнул ее кость и удрал!
Куда он девал кость, не знаю, но только через секунду приковылял обратно и сидит себе, посматривает:
Я, ребята, ничего не знаю».
Тут пришла Дымка и увидела, что кости нет, а есть только Антон.
Она посмотрела на него, как будто спросила:
Ты взял?» Но этот нахал только рассмеялся ей в ответ!
А потом отвернулся со скучающим видом.
Тогда Дымка обошла его и снова посмотрела ему прямо в глаза.
Но Антон даже ухом не повел.
Дымка долго на него смотрела, но потом поняла, что у него совести нет, и отошла.
Антон хотел было с ней поиграть, но Дымка совсем перестала с ним разговаривать.
Я сказал:
— Антон!
На-на-на!
Он подошел, а я сказал ему:
— Я все видел.
Если сейчас же не принесешь кость, я всем расскажу.
Он ужасно покраснел.
То есть, конечно, он, может быть, и не покраснел, но вид у него был такой, что ему очень стыдно, и он прямо покраснел.
Вот какой умный!
Поскакал на своих троих куда-то, и вот уже вернулся, и в зубах несет кость.
И тихо так, вежливо, положил перед Дымкой.
А Дымка есть не стала.
Она посмотрела чуть-чуть искоса своими желтыми глазами и улыбнулась — простила, значит!
И они начали играть и возиться, и потом, когда устали, побежали к речке совсем рядышком.
Как будто взялись за руки.
