Жили-были в одной деревне старик со старухой.
Жили они бедно, едва сводили концы с концами, хотя родители старухи и были люди богатые.
Как-то, незадолго до праздника поминовения усопших, именуемого в народе семиком, старуха говорит своему старику: - Васьлей, соседи уже начали варить пиво на семик, нам бы гоже надо, да не из чего.
Сходи-ка к моим родителям, может, дадут пуд солода на пиво?
Васьлей взял деревянное ведро-пудовку и отправился к тестю с тёщей.
- Не дадите ли нам пудик солода? - попросил он у них. - А то праздник скоро, все будут пиво пить - нам тоже хочется.
- Отчего же не дать,- ответил тесть.- Старуха, насыпь зятю пуд солода.
Тёща была добрым человеком, и вместе с солодом дала зятю ещё и большой отрубок мяса.
Идёт Васьлей домой, в одной руке несёт солод, в другой мясо.
Дорога пролегала через мельничную запруду.
Проходя самым гребнем запруды,
Васьлей споткнулся и просыпал весь солод в воду.
Что делать?
На глаза попалась палка.
Васьлей поднял её и начал мешать воду, точно так же, как мешают ложкой в чашке.
Глядит - вода стала по цвету похожей на пиво.
Вот так здорово! - подумал про себя Васьлей. - Может, она и на вкус как пиво?!' Он тут же лёг на живот и стал пить из пруда.
Попил-попил, и ему стало казаться, что он уже пьянеет.
Ну, а если так, - опять сам себе сказал Васьлей, - значит, надо начинать петь песню'.
Поднялся на ноги, запел.
Однако же не успел Васьлей как следует разойтись, распеться, как услышал за собой вроде бы какого-то другого певца, который вторил ему.
Оглянулся - идёт, слегка пошатываясь, человек в рваном чапане.
Васьлей дождался его и говорит:
- Пойдём-ка, приятель, вместе.
Вдвоём и идти легче, и петь веселее.
- Айда вместе, - согласился тот.
Положили они руки друг другу на плечи и зашагали дальше с песней.
Идут, поют, всё хорошо.
Но Васьлею пришло на ум спросить своего попутчика:
- А кто ты будешь?
Я тебя что-то не знаю.
- Как же это ты меня не знаешь, - отвечает тот. - Я же твоя Нужда.
- Ну тогда пойдём ко мне, - предложил Васьлей.
Они опять обнялись и с песней тронулись к дому Васьлея.
Когда подошли к дому, жена Васьлея как раз несла воду из колодца для варки пива.
Завидев пошатывающегося мужа, она спросила:
- Да ты, никак, выпил,
Васьлей?
Где твой солод или отец не дал ничего?
- Дать-то дал,- ответил Васьлей, - да невезучий я.
Когда проходил мельничной плотиной, споткнулся, и весь солод из пудовки высыпался в воду.
Помешал я палкой - стало пиво.
Ну я, конечно, попил - не пропадать же добру.
А попил - запьянел, начал песни петь.
Мне подтянул оказавшийся рядом мой друг Нужда.
Вот с ним вместе и идём.
Пива теперь нам всё равно уж не сварить, так что неси воду поскорее домой и начинай готовить угощение.
Нет пива - угостим моего друга хотя бы мясом.
Пришли в дом.
Васьлей усадил Нужду за стол, а сам вышел наколоть дров.
Вскоре вышла из избы за дровами и его жена.
- Ты освободи-ка наш самый большой сундук, - сказал ей Васьлей, - мы туда запрём Нужду, пусть посидит.
Жена быстро освободила сундук, что стоял в сенях.
Васьлей занёс в избу дрова, следом за ним пришла и жена.
Нужда сидел за столом и распевал песни.
Васьлей подсел к нему и вроде бы начал подпевать.
Потом изловчился, схватил гостя за горло и крикнул жене:
- Жена, хватай его за ноги!
Жена схватила Нужду за ноги, вдвоём они выволокли незваного гостя в сени и затолкали в сундук.
А для верности заперли сундук большим замком.
Вечером Васьлей запряг лошадь, поставил сундук на телегу и поехал в лес.
В лесу он вырыл под деревом большую яму и спустил в неё сундук.
Потом яму опять засыпал землей, заровнял это место и даже укрыл опавшими листьями.
Вернулся Васьлей домой, и жизнь у них со старухой пошла по-другому.
С каждым днём рос достаток в доме, любое дело ладилось, копейка оборачивалась гривенником, а гривенник - рублём.
За один год Васьлей в богатстве поравнялся с тестем.
Тесть всё удивлялся:
Откуда что взялось у него, что он так быстро разбогател?' А потом и забеспокоился:
Если так и дальше пойдёт, он же станет богаче меня и не захочет со мной знаться'.
В семик Васьлей назвал целый дом гостей.
Пришли и тесть с тёщей.
Попили-поели, досыта попели.
Тесть выбрал минуту и спрашивает захмелевшего зятя:
- Скажи-ка,
Васьлей, как это ты сумел так быстро разбогатеть, уж не клад ли нашёл?
Пьяненький Васьлей без утайки - да и перед кем было таиться-то, ведь его спрашивал близкий родной человек - всё, как есть, рассказал тестю: и как он засадил Нужду в сундук, и куда этот сундук закопал, и как у него сразу же после этого появился достаток в доме.
Тесть выслушал Васьлея и сделал вид, что этим всё и кончилось.
Сам же на другой день, с утра пораньше, запряг лошадь, положил на телегу железную лопату и поехал в лес.
Не так-то просто было найти в лесу дерево, под которым зять похоронил свою Нужду.
Поискал-поискал - не нашёл.
Тогда он стал кричать:
- Эй,
Нужда моего зятя, где ты?
Где Нужда моего зятя?
Слышит, из-под одного дерева доносится тоненький, уже почти умирающий, голосок:
- Я здесь!
Тесть подошёл к дереву, выкопал сундук с Нуждой и повёз его домой.
Дома он сбил замок и вытащил из сундука еле живого Нужду.
- Иди-ка теперь,
Нужда, к своему давнему, старинному другу, и пусть он вместе с тобой заживёт по-прежнему.
- Нет, добрый человек,- отвечает Нужда,- я ни за что к тому злодею не пойду.
Он же заживо похоронил меня, хорошо, что ты спас от верной смерти.
Так что теперь я от тебя никуда не уйду.
Сказал эти слова Нужда и исчез, словно его и не было.
В ту же ночь у тестя пала лошадь.
На Петров день тесть сгорел: от дома и двора одни головешки остались.
И чем дальше, тем жизнь у него шла всё хуже и хуже.
А Васьлей по-прежнему богател и жил в довольстве до самой смерти.
А память о нём осталась - так это потому, что своим богатством Васьлей делился с бедными, с теми, кому не удавалось одолеть свою Нужду.
