Вот улетишь, парус наладишь

Вот улетишь, парус наладишь.

Врач был латыш — светлый, как ландыш.

Сложим вот так белые руки.

Жизнь не берет нас на поруки.

Ангел стоял возле кровати,

Как санитар в белом халате,

Август стоял прямо над моргом,

Август дышал солнцем и морем.

Я уплывал в белой сирени.

У трубачей губы серели.

Это опять мамина странность.

Я же просил — без оркестрантов.

А над Москвой трубы дымили.

Стыл ипподром в пене и в мыле.

В тысячный раз шел образцово

Детский спектакль у Образцова.

И, притомясь, с летней эстрадки,

Мучали вальс те оркестранты.

Чей это гнев, или немилость?

В мире ничто не изменилось…

Я уплывал в белой сирени.

У трубачей губы серели.

Это опять мамина странность.

Я же просил — без оркестрантов.