Она стоит от всех в сторонке,
Здесь на высоком бугорке.
Зелёных веток рубашонку
Полощет в летнем ветерке.
Идя из леса, ребятишки
Под ней присядут отдохнуть.
Её прозвали
Передышкой».
Передохнул — и дальше в путь.
От деревни до ближайшего леса дорога шла через широкое поле.
Идёшь по нему в летний день — солнце печёт, жара.
Кажется, конца-краю нет этому полю.
Но как раз на половине пути у самой дороги росла зелёная развесистая берёза.
Кто бы из леса в деревню или обратно ни шёл, обязательно сядет и отдохнёт в прохладной тени под старым деревом.
И так это славно бывало: кругом всё поле даже блестит от солнца, а под густой берёзой свежо, прохладно.
Над головой зелёные листья шумят, будто зовут присесть и передохнуть немножко.
Вот и прозвали эту берёзу местные жители
Передышкой».
Ранней весной только пригреет получше солнце, а Передышка уже зазеленела, стоит среди поля нарядная, сплошь усыпанная клейкими молодыми листочками.
А осенью Передышка становилась вся жёлтая.
Подует ветер, и полетят с дерева золотые листья.
Целые стаи перелётных птиц садились передохнуть на берёзу.
И так уж, бывало, заведено, из года в год, много лет: человек ли идёт из леса в деревню, птица ли откуда-то издали прилетит — для всех берёза посреди поля отдыхом служит.
Но вот однажды осенью возвращались ребята домой с вязанками хвороста.
Дошли до берёзки и, как полагается, отдохнуть уселись.
Кругом по-осеннему неприютно: поле пустое, серое, давно уже с него хлеб убрали, только сухое жнивьё жёсткой колючей щёткой торчит.
А у самой дороги картофельные гряды темнеют.
Ботва на них почернела, дожди да ветры прибили её к самой земле.
Посидели ребята немного под деревом, а потом кто-то из них предложил:
Давайте костёр разведём, погреемся и картошку в золе испечём».
Сказано — сделано.
Наломали сухих палок из хвороста, стали костёр разводить, а он не горит, ветром огонь задувает.
— Постойте! — кричит один мальчуган. — Тащите-ка сучья к берёзе.
Вон у самых корней будто печурка, там уж костёр не задует.
Так и устроили.
С тех пор ребята приладились между корнями берёзы костёр разводить, картошку печь.
И огонь разжигать было очень удобно: надерут коры с той же берёзы, она жарко горит, в один миг костёр разгорится.
Всю кору внизу с дерева поободрали.
А между корнями огонь выжег большую чёрную дырку — настоящую печь.
* * *
Наступила зима.
Ребята перестали ходить в лес.
Всё кругом — и поля и леса — засыпал снег.
Посреди белого поля виднелась одна только берёза.
Её ветви обледенели, покрылись инеем.
И, когда утром вставало солнце, берёза казалась нежно-розовой, будто нарисованной тонкой кистью на синем фоне морозного неба.
Только внизу, у самых корней, по-прежнему чернела обугленная дыра.
Но и она теперь не очень была заметна — снаружи её слегка припорошил снег.
Но вот и зима прошла.
Потекли ручьи, запестрели в поле проталины, всё кругом зацвело, зазеленело.
И только одна Передышка в эту весну не покрылась густой зелёной листвой.
Она стояла голая, потемневшая.
Ветер поломал у неё сухие ветви и оставил лишь крючковатые толстые сучья.
— Засохла наша берёзка, не будет теперь Передышки, — говорили в деревне.
А потом однажды приехали на дрогах люди с топором и пилою, свалили сухое дерево и увезли на дрова.
Остался от Передышки один только пень, а внизу под ним — чёрная обугленная дыра.
* * *
Шёл как-то раз лесник из деревни к себе в сторожку, и ребята с ним тоже шли в лес по ягоды.
Дошли до середины поля.
Жарко, а укрыться от солнца негде, один пень у дороги торчит.
Поглядел на него лесник, рукой махнул.
— У кого ж это, — говорит, — хватило совести Передышку сгубить?
Выжгли дыру у самых корней да ещё всю кору со ствола ободрали…
Стыдно стало ребятам.
Вот ведь они что по незнанию наделали.
Переглянулись между собой и рассказали обо всём леснику.
Тот покачал головой.
— Ну, — говорит, — что было, того не воротишь, а теперь надо вам вашу вину исправлять.
Ребята обрадовались.
Только как же её исправить?
— А вот как, — сказал старик, — осенью приходите ко мне в сторожку.
Выкопаем мы молодых кустов да берёзок, всю дорогу ими обсадим.
Так и решили.
Было это лет десять назад.
А теперь от деревни до леса вся дорога деревьями и кустами обсажена.
А посредине пути торчит старый широкий пень.
В этом месте по-прежнему все садятся передохнуть.
Сидят кто на пне, а кто просто так, на земле, под тенью густых молодых берёзок.
И это место зовётся по-прежнему
Передышка».
