Она зевнула жадно
пастью красной,
Скосив зрачки
на впалые виски.
И бредили
лосиным тёплым мясом
Её кривые жёлтые клыки.
Лосёнка я видал —
он солнце нюхал,
Чесал о ствол прорезавшийся рог,
И, как в сосок под материнским брюхом,
Он нежногубой мордой тыкал в мох.
Плечистая лягушка хохотала,
Поднявшись грузно на румяный пень.
На ствол берёзы,
розовой, как сало,
Легла ультрамариновая тень.
Надев широкополое сомбреро,
Под папоротником скрылся мухомор.
Лесным вином,
янтарной, липкой серой
И камышовым запахом озёр
Был воздух удивительно пропитан…
Но в небе,
раскалённом до бела,
Упругий коршун
вышел на орбиту,
Расправив два коричневых крыла.
И на суку
под шкурой дикой кошки
Таилась кровожадность,
хитрость,
ложь…
Я человек беззлобный,
Я немножко
На мать мою характером похож.
Но рысь ещё жива
и живы волки,
А им понятен
лишь язык курка…
И я прижал к щеке
приклад двустволки
И выстрелил
В зевающий оскал.
1972
