Что мне в том образе дороже
Трудно сказать, я не художник.
И потому отдельных черт
Обособлять я не умею
Так, по старинке сердце греет
Весь образ… или силуэт.
Сказать точнее их комплект.
Вот за такой комплект душой
Я зацепился. Позже разум
Вдруг начал отдавать приказы
Как пьяный маршал за спиной.
И по указу, номер чей -
01-9-18,
Перестаю вдруг распыляться
На область выдумки своей,
И обращаюсь моментально
Как под гипнозом, машинально
К тому что точно уж реально,
А может и фундаментально.
Без всяких «но» пишу я ей.
И вызываю на свиданье
Цветов не будет, в оправданье
Я напишу ей целый стих.
А что цветы, таскаешь их
Туда-сюда и так до дома
А дома в вазу. Нет. Истому
Души своей я волен впредь
На целый век запечатлеть
В словах. Мне кистью невозможно -
Как помните, я не художник.
Лишь только ветр рифмы дунул,
Я с содроганием подумал,
Что мне в том образе дороже.
Трудно сказать, я не художник.
И потому отдельных черт
Обособлять я не умею
И представляю, как краснея,
Я мямлю и схожу на нет
Перебирая весь комплект
Всё содержимое его
То глаз достану волшебство
То нежность рук, то свет улыбки…
Верша фатальную ошибку,
Корабль мой идёт на мель.
Тут не свидание – дуэль.
Её пытливый острый взгляд
Как снайпер бьёт меня меж строчек
И увернуться был бы рад
Души моей нелепый склад
Но видно не уполномочен.
Что ж, всё равно надо решать,
Как мне её живописать…
И все сомненья отодвинув
Рукою твёрдой я решаю
Писать картину. Знаю-знаю
Что не художник, доли львиной
Таланта мне не достаёт,
Мне холст не холст, а тонкий лёд.
Пишу картину, но в стихах
Чтобы она сказала «Ах!»
Мой гений славный поняла
И той же ночью мне… Нет рано!
Решит, судьба её свела
С каким-то пошлым грубияном.
Так вот, картина. Осень. Утро
С туманом слилось в перламутр
И плещется в полях бескрайних,
Где спят неведомые тайны
Народов древних кочевых,
Языческих богов и бесов
Тут купол неба чист и тих
И будто бы вот это место
Заколдовал сам Гоголь. Нынче
Тут воздух сладкий непривычен.
С новорождёнными лучами
Туман становится росой,
Чтоб встретиться с Её ногами
И окропить её босой
Но ровный, нежный, пылкий шаг.
Примерно так Семирамида
Входила в свой роскошный сад,
Нагая с головы до пят.
Она ступает по рассвету
Закончить можно и на этом,
Но нет. Особенно высоко
Едва колышется осока,
До горизонта равномерно
Ковром единым спит люцерна,
Хрусталь росы в её ладонь
Роняя. Чуть поодаль конь
Стоит черней угля и ночи.
По взгляду видно, очень хочет
Пустоты утренних полей
Галопом оглушить скорей.
Он помесь кротости и силы…
Иль… Как там у Шекспира было.
А может, не было. Не суть...
Она и конь и скорый путь.
Конь смотрит сквозь полей просторы.
Начало осени, уж скоро
Всё начисто озолотиться.
И что коню в просторах мнится?
То, может, облако иль птица…?
А может то – мазок небрежный.
Ведь автор я. И, уж конечно,
Мог весь пейзаж испортить махом
Одним неосторожным взмахом.
Размыто-светлое пятно.
И как оно?...И что оно?...
И конь в него глядит тревожно,
Но с любопытством: «Что же? Что же?»
Неясно мне. Я не художник....
