В Орде

За степью, в приволжских песках,

Широкое, алое солнце тонуло.

Ребенок уснул у тебя на руках,

Ты вышла из душной кибитки,

На кровь, что в зеркальные соли текла,

На солнце, лежавшее точно на

И сладкой отрадой степного, сухого

Подуло в лицо твое, в потные смуглые груди.

Великий был стан за тобой:

Скрипели колеса, верблюды ревели,

Костры, разгораясь, в дыму

И пыль поднималась багровою тьмой.

Ты, девочка, тихая сердцем и взором,

Ты знала ль в тот вечер, садясь на песок,

Что сонный ребенок, державший твой темный сосок,

Тот самый Могол, о

Во веки веков не забудет земля?

Ты знала ли,

Мать, что и

Восславлю его,— что не надо мне рая,

Христа,

Галилеи и лилий ее полевых,

Что я не смиреннее их

Аттилы,

Тимура,

Мамая,

Что я их достоин, когда,

Наскучив таиться за ложью,

Рву древнюю хартию божью,

Насилую, режу, и граблю, и жгу города?

Погасла за степью слюда,

Дрожащее солнце в песках потонуло.

Ты скучно в померкшее небо

И, тихо вздохнувши, опять опустила глаза...

Несметною ратью чернели воза,

В синеющей ночи прохладой и горечью дуло.