Время есть и настроенье,
Написать стихотворенье,
Про любовь и про войну,
Сквозь седую старину,
Разглядеть острог Рязанский,
Гнёт постылый — басурманский,
О боярах, о царях,
И об узниках в цепях.
Про леса и про дубравы.
Да про русские забавы.
Про врагов и про друзей,
Про Богов да, про чертей:
Но строка она как дышло,
Куда гнёшь, туда и вышла,
И осталось мне одно,
Написать про вороньё.
Что над бранным полем вьётся,
По которому несётся,
Конь в седле, без седока,
В пене мыльные бока,
Весь в рубцах от ратной свалки,
Он один живой на Калке,
У излучины реки,
Где сражённые полки,
Вечной памяти достойны,
Беспробудны и покойны,
Крепко спят «во век веков»,
Под копытами врагов.
Словно призрак конь ретивый,
С распустившеюся гривой,
Вестник ратных неудач,
Мчится в скач,
На Русь святую,
Закусив узду стальную,
Страшен, горд, и отрешён,
В Русь посланец Божий он.
Углядев его на воле,
Застонает пахарь в поле,
Злой набат пробьёт с церквей,
Бабы спрячут в лес детей.
И под дробь его копыта,
Каждый знает, что открыта,
Для врага на Русь дорога,
Прогневили, видно, Бога –
Хоть и Вера в сердце с нами –
Грешны, склоки меж князьями,
Что отравой вновь и вновь,
Льют рекой святую кровь.
Конь уже ввиду столицы,
И княгиня из светлицы,
Видит белого коня.
И запястья оброня,
В безутешном горе бьётся.
Да в безумной страсти рвётся,
Сквозь пространство к полю брани,
Где уже глаза склевали.
Князю серые вороны,
И простые в чёрном жёны.
С исцарапанным лицом,
Не заботятся о нём.
В скорби Русь оцепенела,
В сердце боль заледенела,
И стенания и стон,
По земле со всех сторон. –
Даже поле сечи пело:
«Русь мечом осиротела».
