Завтрашний день от меня, рассуждая практично,
Как ни прикинь на сегодняшний, как ни надень,
Даже гораздо дальше, чем день античный,
Старозаветный и вавилонский день.
Завтра могу умереть. Но покуда жива я,
Помнит еще не открытый наукою ген
То, что забыл Гильгамеш, недовопил Исайя,
Недобухтел из бочки своей Диоген.
Книги писали мужи, — и забытых женщин
Больше, чем упомянутых. И облака —
Словно соски, не избежавшие трещин,
Полные жизнетворящего молока.
Вижу, как кормит столетняя Сарра грудью
Сына соседки, и вижу соседку ту
С личиком ангела, но преуспевшую в блуде,
Благодарящую Сарру за доброту.
Дождь на дворе — это скопище слез в эфире,
Тех, что я помню на ощупь, на слух и вкус —
Пресные слезы гетер, острые слезы Эсфири
Звонче копыт и глуше янтарных бус.
Память, сличая мифы, ведет раскопки
В пепле папируса, в окостенелом стогу…
Что же творится в моей черепной коробке,
Если я помню, но утверждать не могу?
Нет доказательств. Но ген недоказанной мысли,
Может быть, завтра уже подтвержденье найдет.
Ну а покуда на радуге-коромысле
Завтрашний день, как ведро к колодцу, плывет.
3 марта 2000
