Человек мой сутуло чёрный,
Посидите со мной в бреду!
Я почти что с картины стёртый,
Вот гангрены ползут к бедру.
Вы же помните, как болели
И смотрели с тоской в окно,
За которым стояли ели,
Словно сотни мохнатых ног?
Вы же помните, как мы спали
В тесной койке, прижавшись к тьме?
И когтистый небесный палец
Шевелил и вращал метель.
Как черничной начинкой суток
Растекалась по небу ночь
В тихом такте грудного стука?
И покой был тревожно тощ.
Как щадил мягко тело опий?
Мокрых тряпок кружился бал,
А повсюду тянулись топи,
И бежала роса со лба.
Ел омлеты и пил пилюли,
Над какао кружился пар,
И хоть кто-то проклятье плюнул,
Стали лучшей из лучших пар.
Вы же помните, как смеялись
Над болезней, жующей нас?
Как диагноз с улыбкой смяли,
Под постелью оставив таз?
И как сердце в груди устало?
Как хотелось мне вас обнять
На истоптанном снеге талом
И уйти умирать в особняк?
.
Бог сгущённое небо месит.
И сейчас, много лет спустя,
Понимаю, коль биться вместе,
Превращается хворь в пустяк.
