Давным-давно в нашем городе Травнике жил один бедняк.
Кто-то сказал ему, что в Царьграде можно заработать деньги, если стать носильщиком, и он решил попытать счастья.
И не ошибся.
Столица падишаха кипела людьми, а в гавань каждый день заходили корабли из близких и далёких стран, груженые заморскими товарами.
Работы - сколько угодно, только не ленись.
А наш земляк был сильным и трудолюбивым.
Трудом и бережливостью он сумел за несколько лет накопить целых сто дукатов.
На эти деньги - думал носильщик, - я смогу в Травнике открыть лавку.
Заживу по-человечески и люди станут меня уважать.
Хватит с меня тех товаров, что я до сих пор перетаскал на своей спине и от этого сгорбился, как верблюд.
Поработаю носильщиком ещё некоторое время, пока не накоплю денег на обратную дорогу, а эти сто дукатов отдам на хранение какому-нибудь честному человеку.'
Начал он присматриваться к людям, выискивать человека, которому можно было бы доверить деньги.
В конце концов остановил он свой выбор на одном паломнике, хозяине большой лавки, полной дорогих товаров.
Наверняка это почтенный человек.
Он не только богат, но и в Мекку на поклонение ходил.
В его руки я спокойно могу отдать деньги, накопленные с таким трудом, ценой стольких лишений и полуголодной жизни - подумал носильщик и вошёл в лавку.'
Паломник-купец спросил его, зачем он пожаловал, и наш земляк рассказал, что его привело к нему:
- Эти сто дукатов я заработал честным трудом.
Хочу их дать тебе на сохранение, пока не соберу ещё немного на обратную дорогу.
А за услугу я заплачу тебе сколько положено.
Купец с радостью согласился взять деньги, пообещав не брать ни гроша за услугу у такого бедного человека.
Носильщик опорожнил свой потертый кошелёк, поцеловал руку почтенному паломнику и опять отправился на пристань таскать тюки и ящики.
Прошло немного времени.
Носильщик не доедал, не досыпал, жил в грязной лачуге, и в конце-концов накопил нужные на дорогу деньги.
Отправился он к купцу.
- Я пришёл за своей сотней дукатов, пора мне в родной город возвращаться, - сказал он с поклоном.
- Какие сто дукатов? - вскочил купец. - Прогоните вон этого сумасброда! - крикнул он слугам, и те вытолкали бедняка на улицу.
Так и остался носильщик с пустыми руками.
Пошёл он, куда глаза глядят.
Шёл, шёл и остановился на углу улицы.
- Ой, какая беда!
Столько трудов, столько лишений и всё пошло насмарку! - запричитал горемыка.
Из окна одного дома его заметила турчанка и послала за ним свою служанку.
Носильщик решил, что его зовут что-нибудь перенести и побрёл за женщиной.
- Мне показалось, что ты чем-то огорчён, вот я и захотела узнать, что с тобой стряслось? - сказала турчанка.
- Провались ты пропадом, женщина, со своими расспросами! - рассердился обманутый бедняк. - Всё равно ты ничем мне не поможешь.
- Ты лучше расскажи, что у тебя за беда, а уж я что-нибудь придумаю.
Он рассказал ей всё по порядку: как приехал в Царьград, как работал не покладая рук, пока не скопил сто дукатов, как отдал их на хранение купцу и как поплатился за свою доверчивость.
Женщина внимательно его выслушала и сказала:
- Твоему горю можно помочь.
Я догадываюсь о каком человеке идёт речь.
Многих людей обманул он, пока разбогател.
Чтобы аллах простил ему его прегрешения, отправился он паломником в Мекку, но, видно, каким был, таким и остался.
Ты обожди, я сейчас переоденусь.
Мы выйдем вместе, ты пойдёшь впереди меня и как только приблизимся к лавке этого обдиралы, дай мне украдкой знак.
Я зайду в лавку, а ты постой немного на улице, а потом войди и потребуй свои сто дукатов.
Только притворись, что меня не знаешь.
Вот увидишь, что он вернёт тебе деньги.
Так они и сделали, как посоветовала турчанка.
Носильщик показал ей лавку и остался ждать на улице, а турчанка вошла и поздоровалась:
- Селям алейкум!
- Алейкум селям! - поклонился купец. - Пожалуйста, госпожа, присядь! - указал он ей на стул.
Женщина села и заговорила таинственным шёпотом:
- Я хочу, чтобы ты оказал мне услугу.
Только поклянись, что не скажешь никому ни слова.
Купец пообещал сохранить тайну и сделать всё, что в его силах, лишь бы услужить госпоже.
- Я была женой богатого человека, - начала рассказывать она. - Недавно мой муж умер и оставил мне много драгоценностей и около четырёх-пяти тысяч дукатов.
Однако после его смерти объявилась уйма наследников, а мне не хочется делить с ними богатства моего мужа.
Вот я и решила попросить тебя спрятать эти деньги и драгоценности, пока власти не разделят имущество моего мужа.
За эту услугу я заплачу тебе сколько положено, когда приду за моим богатством.
С первых же её слов купцу стало ясно, что он сможет поживиться чужим добром.
Он еле дослушал турчанку и заверил её, что с радостью услужит ей, а за хранение богатства не возьмёт ни гроша.
В это время вошёл носильщик и попросил вернуть ему деньги.
- Одну минуточку, сынок, - заторопился купец. - Сколько денег ты мне дал?
- Сто дукатов!
Купец отсчитал ему деньги, а носильщик спросил:
- Сколько я должен тебе за услугу?
- Нисколько.
Грешно брать деньги у бедного человека за такую ничтожную услугу, - ответил купец.
Носильщик поблагодарил его и вышел.
Турчанка пообещала, что деньги и драгоценности пришлёт со служанкой и тут же заторопилась домой.
Купец проводил её с низкими поклонами и стал ждать служанку,
Поглаживает себе бороду, хитрец, и мечтает об огромном богатстве, которое свалится на него прямо с неба.
Ждёт он час, ждёт другой - никто не появляется.
Понял, наконец, купец, что женщина обманула его.
Его, который обвёл вокруг пальца столько людей!
Разозлился он на самого себя, за то что вернул деньги носильщику, и закрыл лавку раньше времени.
Однако, вместо того, чтобы пойти в мечеть и помолиться аллаху, как это делает каждый правоверный, он отправился домой и стал ходить взад-вперёд, точно лев в клетке, бормоча себе под нос:
Погнался за двумя зайцами, вот ни одного и не поймал.'
- Почему ты такой пасмурный, мой господин? - спросила у него жена.
Он рассказал ей всё, ничего не утаив.
А она выслушала его и сказала:
- Я думаю, что твоему горю легко помочь.
Только ты обещай, что потом не будешь меня ругать.
Завтра утром я возьму деньги у носильщика.
Муж пообещал, что не будет на неё сердиться, что бы она ни сделала, лишь бы вернула деньги, которые он упустил из-за собственной глупости.
Утром купец пошёл на пристань, а его жена с двумя детьми отправилась следом за ним.
Показал он ей носильщика и спрятался за ящиками, посмотреть, что произойдёт.
А жена его бросилась, словно безумная, к нашему земляку, повисла у него на шее и закричала благим матом:
- Вот он мой муженёк!
Два года назад Наш человек отвёл детей к турчанке.
Добрая женщина вымыла их, накормила, а носильщику велела прийти на следующий день.
Купеческая жена не успела ещё порог своего дома переступить, как муж выбежал ей навстречу со словами:
- Ну как, взяла у него деньги обратно?
- Деньги-то взяла, а вот детей потеряла! - и она рассказала всё, что случилось У судьи.
Заохал, заахал купец, но делать было нечего.
- Ладно, потерпим немножко, да посмотрим, что будет делать этот бедняк с двумя детьми.
Как он их прокормит? - сказал он.
Утром носильщик пришёл к турчанке в назначенный час.
- Возьми детей, отведи их на невольничий рынок, и скажи глашатаю, что продаёшь их с торгов.
Первоначальная цена - сто дукатов, а кто даст больше, тот их и получит.
Только смотри, чтобы глашатай непременно прошёл мимо лавки купца, - наказала она.
Носильщик так и сделал.
Повёл глашатай детей по царьградским улицам и закричал, что было мочи, что дети продаются с торгов, а первоначальная цена - сто дукатов.
Когда он проходил мимо лавки купца, отец сразу же узнал своих детей и закричал:
- Даю на один дукат больше!
- Сто один дукат! - закричал глашатай и свернул к невольничьему рынку.
А там их ждала турчанка.
- Кто смеет глумиться над этими славными малышами? - возмутилась она. - Я даю за них пятьсот дукатов!
Опять пошёл глашатай по улицам, крича во все горло:
- Пятьсот дукатов за двух детей!
Кто даст больше!
Когда он проходил мимо лавки, купец закричал:
- Даю на один дукат больше!
Глашатай вернулся на торжище и опять крикнул:
- Пятьсот один дукат!
- Тысяча дукатов! - перебила его турчанка.
Глашатай смекнул, что торг идёт между турчанкой и купцом, и поспешил к его лавке.
А отец детей опять прибавил только один дукат и послал за женой, потому что был уверен, что никто не даст больше денег за его собственных детей.
Однако, он ошибся.
Услышала турчанка, что жадный купец прибавляет всего лишь по одному дукату, и сказала:
- Даю тысячу пятьсот!
Скрепя сердце купец прибавил ещё один дукат.
- Тысячу пятьсот один дукат дают за этих двух детей! - крикнул глашатай.
- Кто смеет глумиться над несчастными? - раздался голос турчанки. - Даю за них две тысячи дукатов!
Глашатай объявил новую цену.
Ошеломлённый купец воздел руки к небу и воскликнул:
- Аллах, аллах, до каких пор будет продолжаться этот торг?
Ведь я разорюсь из-за этих детей.
Пусть их возьмёт тот, кому они так понадобились.
Больше не прибавлю ни одного гроша!
Однако его жена, прибежавшая в лавку за своими ненаглядными детишками, услышав эти слова, стала рвать на себе волосы и, бросившись в ноги жадному супругу, закричала:
- Дай, дай ещё!
Отдай всё за своих детей!
Может, аллах простит нас за нашу жадность!
Что тут делать!
Разве может человек отказаться от своих детей?
Скрипнув зубами, купец повысил цену ещё на один дукат.
Глашатай вернулся на торжище и провозгласил новую цену.
- А я даю две тысячи пятьсот дукатов за этих милых детей, потому что у меня нет своих.
Услышал купец, как подскочила цена, начал рвать свою бороду, бить себя в грудь, и даже халат разорвал на себе от злости.
Что тут делать!
Разве можно отказаться от своих детей?
Дал он ещё один дукат.
Только тогда турчанка сказала носильщику, чтобы он прекратил торг.
Приказали глашатаю передать детей тому, кто дал за них больше.
Глашатай отвёл детей к их родителям, получил от купца две тысячи пятьсот один дукат и вручил их носильщику.
Отправился наш земляк в дом турчанки, высыпал к её ногам все деньги и сказал:
- Добродетельная женщина, возьми эти деньги.
Ты заслужила их, потому что ты не только добрая, но и умная-разумная.
А мне, прошу тебя, дай только те сто дукатов, которые я заработал честным трудом!
Удивилась турчанка и сказала:
- Эти деньги твои.
Возьми их в награду за все свои лишения и страдания.
Бери дукаты и, не мешкая, уезжай из Царьграда, пока цел.
Носильщик поцеловал носок туфли турчанки, поблагодарил её за всё и в тот же день отправился в свой родной город Травник.
Там он открыл большую лавку, женился и зажил в мире и довольстве.
Каждый год в самый большой мусульманский праздник он приглашал к себе в гости друзей и рассказывал им о своих мытарствах в преславном городе падишаха.
Среди гостей бывал и мой прапрапрадедушка.
Вернувшись из гостей, он рассказал своим детям и внукам о том, что слышал, а они в свою очередь рассказывали эту историю своим детям и внукам, так этот рассказ дошёл и до моих ушей.
