Деревня в детстве

Непонятные дети, и холод, и пряжа,

конский след и неведомый снег

говорили: у вас – мы не знаем, у нас же

восемнадцатый, кажется, век.

И сейчас я подумать робею,

как посмотрит глазами пещер

тридесятое царство, страна Берендея

и несчастье, несчастье без мер.

О, такое несчастье, что это, казалось,

не несчастье, а верная весть:

ничего на земле, только горе осталось;

правда – горе за горем и есть.

Это огненной птицы с узорами рая

бесконечное слово: молчи!

В рот какой же воды набирая,

мы молчим, как урод на печи?

Тени всюду мне близки, но там эти лица

собирались и ночью и днем,

приучая терпеть и молиться

или что-нибудь сделать с огнем.

И от родины сердце сжималось,

как земля под полетом орла,

и казалось не больше земли – и казалось,

что уж лучше б она умерла.