Бог огня
Правда ли, что во время одного из моих космических путешествий на одной из далеких, диких планет я выдал себя за бога огня?
Нет, синьор журналист, не правда.
Я не люблю обманывать людей, даже если речь идет об этих обезьянах с шестью конечностями.
О моих исследованиях придумывают столько бредней.
Я никогда не был приятелем Дона Паука по той простой причине, что никогда с ним не встречался, да и вообще вряд ли он существует.
Я никогда не был Королем народа Кенгуру: кроме всего прочего, они бы этого никогда не потерпели, так как всегда были и остаются до сих пор стойкими республиканцами.
Вы хотели узнать об этом деле с огнем.
Я удовлетворю ваше любопытство, но вы должны твердо мне обещать, что ничего не добавите от себя к моему рассказу, договорились?
Итак, в то время я был кем-то вроде смотрителя радиомаяка на астероиде Х.99, на этом скалистом шарике, на котором солнце вставало и заходило двадцать раз за двадцать четыре часа.
Да, именно поэтому я известен как агент Х.99.
От научного названия астероида.
Как видите, ничего таинственного в этом нет.
Как и в том, что я даже держал там свою козочку.
Я очень люблю козье молоко, и тут уж ничего не поделаешь.
Один раз в месяц мне вместе с необходимыми запасами присылали охапку свежей травы.
До меня никто не соглашался жить отшельником на каком-то астероиде для обеспечения слаженной работы этого опорного пункта для Объединенной компании космических путешествий.
Я поэтому мог, конечно, поставить свои условия.
Но у меня было лишь одно: свежая трава для моей Ренаты.
Да, синьор,
Ренаты — так зовут мою козочку.
Вон она стоит забальзамированная посередине комнаты.
Она и теперь разделяет мою компанию, теперь, когда я стар и больше не бываю на астероидах и планетах.
В тот раз я получил с Земли распоряжение отправиться на планету Миро, чтобы осмотреть какую-то автоматическую установку электромагнитного детектирования, которая была отправлена туда десять лет назад и начала барахлить.
На Миро, как известно, обитали только обезьяны, однако они были отнюдь не миролюбивы и при этом страшно далеки от любой формы проявления человеческого разума.
Но, как считали на Земле, для хорошо тренированного и должным образом вооруженного космического агента они не представляли ровно никакой опасности.
Но я не имел при себе оружия, дорогие мои синьоры.
Я имел при себе лишь Ренату для того, чтобы приготовить себе любимое блюдо из козьего молока.
Я проверяю свой маленький разведывательный звездолет, совершаю перелет, осматриваю устройство, находящееся в горах на берегу озерка с зеленоватой водой.
Тем временем Рената обгладывает ветки и прыгает с места на место.
Кажется, она вне себя от радости после стольких месяцев пребывания среди голых камней на Х.99.
Она убегает от меня, но я не беспокоюсь.
Но вот наступает время возвращения назад, а ее нигде нет.
Может, она зашла в тот лесок», — подумал я и отправился на поиски.
Да разразит меня гром, я тут же увидел ее: неподалеку на лужайке она спокойно позволяет доить себя двум огромным обезьянам.
Дюжина их сородичей наблюдает за ними.
Заметив меня, они начинают суетиться, но не выказывают никаких признаков страха и, судя по всему, вовсе не намерены спасаться бегством.
А эти две особы как ни в чем не бывало пьют предназначенное для меня молоко!
Такая картина настолько меня развлекает, что я даже не в силах дать волю своему гневу.
Я отправляю в рот сигарету, достаю зажигалку и — чик!
Да, это была зажигалка.
Увидев язычок пламени, обезьяны, объятые невыразимым страхом, одна за другой повалились на землю.
Очевидно, — подумал я, — они приняли меня за бога огня».
Но я тут же себя поправляю.
Разве видел я когда-нибудь, чтобы обезьяны вели себя подобным образом?
В их жестах поклонения уже явно просматривался переход от животного состояния к состоянию человеческому.
Искорка разума уже загорелась в этих головах, которые ритмически раскачиваются из стороны в сторону, а из глоток между тем вырываются протяжные завывания, отдаленно напоминающие песню.
Я предаюсь долгим размышлениям о том, какое же сообщение обо всем увиденном я должен составить и отправить на Землю.
Наконец, вспоминаю, что пора возвращаться, подзываю Ренату и направляюсь к своему звездолету.
Обезьяны следуют за мной ползком, но не теряют меня из виду.
И вот все они устраиваются на булыжниках на берегу озерка и сидят, нахохлившись, как колдуны.
Да, синьоры, я, конечно, мог бы еще позабавиться, если бы захотел.
Но мне пришла в голову другая мысль.
Я беру два камня и начинаю сильно ударять ими один о другой.
Ко мне подходит обезьяна, я вкладываю ей в руки камни и заставляю повторить свой жест.
Делаю это вместе со всеми обезьянами.
Работайте, работайте!» — громко требую я.
Бейте сильнее!» Они стараются изо всех сил, хотя и понятия не имеют, для чего это им нужно.
То там, то здесь из камней вылетают искры.
Испуганные обезьяны бросают камни на землю, но я снова вкладываю их им в руки и заставляю ударять ими друг о друга.
Наконец, в самой глубине группы я замечаю одну маленькую обезьянку, которая, кажется, ухватила идею.
Она ударяет камень о камень (кажется, мне повезло, они поняли мои жесты), высекает искру и замирает в полном изумлении и не испытывает при этом никакого страха.
Смотрит на меня.
Браво! — подбадриваю я ее. — Вот ты и научилась!» Обезьяны уже не просто ударяют камень о камень, но ударяют их с целью высечь из них искру.
Теперь они все понимают.
Вначале это поняли их руки и передали соответствующий сигнал мозгу.
А мозг воспринял идею.
Обезьяны становятся на ноги и бурно выражают свой восторг.
Одна из них выходит вперед, поворачивается к своим товарищам, выбивает из камней каскад ярких искр и испускает гордые, победные вопли.
Она уже забыла про мою зажигалку, про бога огня, о поклонении огню, все то, что знала еще совсем недавно… Теперь она — изобретатель огня, понятно?
За работу!
За работу!» — кричу я.
Что же сделал я потом?
Да ничего.
Я улетел прочь.
Иногда достаточно одного урока.
В остальном я полностью полагался на сигнальный поток, установившийся между их руками и мозгом.
Вот и все.
Как видите, ничего таинственного.
Но почему вы не хотите отведать этого замечательного жаркого из дичи?
Оно не вызывает у вас доверия?
Посмотрите, я только что извлек его из консервной банки.
Это известные консервы с планеты Миро, которые по достоинству оценены во всех обитаемых мирах.
Кто их производит?
Да они же, мои друзья, мирояне.
Они на этом специализируются.
За пятьдесят лет они совершили скачок от открытия огня до организации пищевой промышленности.
Ведь с шестью руками, если уметь их правильно употребить, можно идти значительно быстрее, чем с двумя.
Что вы говорите?
Нельзя ходить руками?
Ну тогда извините, вы очень мало поняли из всей этой истории.
Деревья — не
Однажды меня направили на Парко — маленькую, таинственную, покрытую растительностью планету, открытую индийской экспедицией в первой половине двадцать первого века, — лишь только для того, чтобы забрать тело одного бразильского исследователя, которого бросили товарищи, спасаясь оттуда бегством.
Это они — как вы, возможно, об этом помните, так как именно ваша газета опубликовала всю эту историю, — распространили слухи, что на Парко обитают деревья-убийцы.
От того астероида Х.99, где, как вам уже известно, я жил в одиночестве со своей козочкой Ренатой в качестве смотрителя радиомаяка, эта планета находилась в двух неделях перелета.
Такое задание для меня, конечно, было простым развлечением, если не принимать во внимание участь погибшего.
А в деревья-убийцы я не верил.
Я должен, однако, признать, что не все в этих деревьях вызывало полное удовольствие у посетителя.
Например, их движения.
В тот день, когда я туда прибыл, не было ветра.
Даже слабенького бриза.
Воздух был свеж и недвижим.
И все же их ветви качались.
Одна ветка раскачивалась здесь, другая там, третья за моей спиной, причем с таким хрустом, что я поневоле все время оглядывался.
Вы понимаете?
Раскачивалась не вся крона деревьев, а лишь одна-две ветки, как будто их кто-то подталкивал.
И таких раскачиваний и движений я замечал все больше и больше по мере того, как углублялся и направлялся к тому месту, где мне предстояло обнаружить труп несчастного исследователя, который, по словам его коллег по экспедиции, был убит… деревом.
Ударами его ветвей по голове.
То есть, можно сказать, оно поколотило его палками.
Как будто какое-то свирепое существо вселилось в это дерево и размахивало его ветвями, словно дубинками.
Рената молча шла за мной, выражая некоторое беспокойство.
Странно, но она не останавливалась, как обычно, то здесь, то там, чтобы пощипать, травку нежно-зеленого цвета, все еще мокрую от росы, или сорвать один-другой листик с кустарника.
Но еще более странные вещи начались потом.
Когда вы бываете в лесу, можете ли вы противиться соблазну и не вырезать себе палку из первой попавшей под руку ветки?
Я лично не могу, даже на планете Парко.
Только я протянул руку к облюбованной мной ветке и хотел было сделать первый надрез, как Рената вдруг так толкнула меня, что я отлетел довольно далеко и сразу же почувствовал всю силу ее маленьких рожек.
— Ты это что! — протестующе воскликнул я.
Рената, естественно, на мой вопрос не ответила.
Она что-то разглядывала.
Это и оказался погибший исследователь.
Мне ничего не оставалось, как поместить печальные останки в гигиенический мешок.
Вся операция заняла несколько минут, во время которых я почувствовал над своей головой какое-то лихорадочное движение ветвей, какое-то шумное и необъяснимое волнение.
Как я уже сказал, ветра не было.
На обратной дороге к звездолету я часто останавливался и снимал на кинопленку лес, который отличался редкой красотой.
Да что там рассказывать.
Вы в этом и сами можете убедиться.
Вот катушка с пленкой.
Садитесь на диван, оттуда лучше видно…
Ну, видели?
Что же вы поняли из всего этого представления?
Несомненно, есть что-то странное в этих движениях, но что именно, а?
То же чувство смятения охватывало и меня десятки раз.
Я часто прокручивал этот фильм и смотрел на все происходящее как завороженный.
И ничего не мог понять.
Любопытство мое росло с каждым разом, я испытывал какое-то странное возбуждение, какое-то необъяснимое беспокойство.
Но так ничего и не мог понять.
Однажды на мой астероид прибыл профессор де Муаро.
Да, тот самый замечательный лингвист.
Я не знаю, летел ли он куда-нибудь или же возвращался на Землю, но у него что-то случилось с приемо-передатчиком и он, конечно, знал, что у меня можно получить необходимые запчасти.
В то время, как механики занимались вышедшей из строя рацией, я показал профессору некоторые из моих фильмов, снятых во время космических странствий.
Среди них случайно оказался и фильм о странных деревьях на Парко.
Во время демонстрации он буквально подпрыгивал на стуле от возбуждения, можете мне поверить на слово.
Он совершал прыжки под стать самой Ренате.
Он потребовал прокрутить фильм десять раз подряд.
А тем временем что-то лихорадочно записывал, нервно вносил в тетрадь какие-то замысловатые каракули, странно жестикулировал руками, что-то рисовал, стирал и снова принимался рисовать.
— Но вы сами-то понимаете, — наконец, закричал он, — какое вы сделали открытие?
— Я открыл нервные деревья, — попробовал я пошутить.
— Не нервные, а говорящие! — поправил меня профессор. — Говорящие деревья.
Они изъясняются с помощью жестов, своими ветвями.
Явление неречевого общения абсолютно экстраординарного характера… Смотрите и будьте как можно внимательнее.
Ну-ка, прокрутите фильм сначала.
Я повиновался.
И он — да разрази меня гром — каждый раз, когда ветка начинала раскачиваться… он начинал свой перевод.
— Они говорят, что вы — друг, так как забираете отсюда врага, что Рената — очень симпатичная козочка, так как не убивает траву… что враг убил ветку, чтобы вырезать из нее палку… что вы уйдете отсюда, не обидев деревья…
— Послушайте, — спросил я профессора, — а вы уверены, что это не ваша фантазия?
Мне, конечно, не следовало этого говорить.
В результате он остался еще на три дня на астероиде и все это время заставлял меня изучать жесты этих деревьев с планеты Парко, двигал руками, размахивал ими, как будто они тоже были ветвями деревьев.
В конце концов я изучил то, что, по его словам, было алфавитом планеты Парко.
Моему терпению подошел конец.
Техники звездолета, наблюдая за тем, как мы размахиваем руками, словно палками, с утра до позднего вечера, немало над нами посмеялись.
Как я был счастлив, когда они улетели.
Еще раз уже из-за иллюминатора профессор де Муаро обнял себя в знак прощания со мной.
Я ограничился тем, что послал ему привет рукой по нашему старинному обычаю.
Знаете, вскоре профессор возглавил экспедицию на планету Парко и возвратился оттуда с целым словарем языка деревьев.
Он не мог знать, как не мог знать никто другой, что первым человеком, который заговорил с деревьями планеты Парко, был я.
Я об этом никому раньше не сообщал.
Эту историю я никак не мог забыть.
Она не давала мне спать по ночам.
Однажды, когда я пролетал в непосредственной близости от планеты Парко, какой-то неукротимый импульс заставил меня сесть на этой планете.
Я дошел до самой границы леса.
Деревья были абсолютно неподвижными.
Я быстро пробежал в памяти уроки профессора де Муаро, и, решившись освободиться от навязчивой мысли, руками прожестикулировал такое послание:
Люди и деревья — друзья».
Через мгновение ветви пришли в движение, и в их раскачивании я с удовольствием прочитал ответ:
И Рената — наш друг».
Деревья — не
Да, я хорошо помню тот год, когда всех охватил великий страх из-за пауков, так называемых космических пауков.
Я это хорошо помню, так как именно в этот год моя козочка Рената стала давать зеленое молоко.
Но это произошло не из-за пауков.
Это — совсем другая история, и я расскажу ее вам как-нибудь в другой раз.
Я говорю о том страхе, который охватил всю солнечную систему, когда вначале один, за ним другой, а потом и третий звездолет исчезли без следа, не проделав и половины своего путешествия, исчезли, как по мановению волшебной палочки.
Только что они находились в радиоконтакте с Землей, с Сатурном или с моим радиомаяком на астероиде Х.99, — и вот, через мгновение, без всякого предупреждения, обрывается связь, корабль исчезает.
Нет, это наблюдалось не на всех маршрутах — звездолеты исчезали только на пути к Альдебаран Дью.
И пропадали, не сообщив ничего о причине, не уведомив об этом ни один вахтовый крейсер.
Какой шум по этому поводу подняли газеты на всех языках мира!
Факты были более кричащими, чем сами заголовки.
В те времена космические сообщения уже были достаточно надежными.
По крайней мере люди уже пятьдесят лет путешествовали без всякого риска по всей зоне нашей Галактики.
И вот вдруг — целая серия неожиданных катастроф…
Но настоящий, истинный страх охватил всех, когда известный профессор доказал, что астронавты попали в какую-то огромную магнитную ловушку.
Это что-то наподобие бескрайней паутины, — говорил он, — в двести или триста миллионов квадратных километров».
Всех поразило слово «паутина».
Если существует «паутина», то должны быть, следовательно, и пауки.
Что же это за космические пауки, которые за звездами ткут свои сети, чтобы захватить в них наши гигантские и горделивые космические корабли?
Стали появляться самые невероятные гипотезы.
Один пожилой исследователь космических пространств припомнил, что во время своих полетов он слышал рассказ о мире, в котором обитали наделенные разумом пауки, славно мастерившие электронные сети.
И что эти пауки достигли такого прогресса, что помышляли даже о завоевании космоса… Их вел вперед какой-то предводитель Млечного Пути, объявивший, что эра пауков должна прийти на смену эре людей…
В один прекрасный день пропавшие космические корабли вновь появились столь же неожиданно, как и исчезли, и как ни в чем ни бывало продолжили свой путь к месту назначения.
Командиры не могли дать никакого вразумительного объяснения своего отсутствия.
По их мнению, полет протекал, как всегда, нормально.
Ничего страшного не произошло.
Но как же объяснить, что все эти дни от вас не было никаких известий?»
Какие такие дни?» — спрашивали они в недоумении.
Стало ясно, что в их счете времени образовалась какая-то дыра, произошел какой-то разрыв.
Возможно, они, не отдавая в том себе отчета, проскользнули в другую Галактику, в иное время.
Действительно, какой-то ребус.
Профессор продолжал утверждать, что паутина все еще существует.
Проходит двадцать четыре часа, и он вдруг объявляет, что ее больше нет.
Ее сняли, — объясняет он, — как снимают белье с веревки, когда оно уже высохло».
Нет, просто голова идет кругом.
В любом случае, прежде чем вновь разрешить маршрут на Альдебаран Дью, кто-то должен отправиться туда и посмотреть, что же в действительности произошло.
Этот жребий выпадает мне.
И что, думаете, я испугался?
Не очень.
После того, как кто-то, неведомо кто, возвратил корабли на прежний маршрут, думал я, вряд ли следует подозревать дурные намерения.
Однако с неизвестностью не шутят.
Некоторая стайка мурашек все же пробежала по моей спине.
Отправляюсь в путь.
Через пару недель появляюсь в зоне бывшей паутины, обследую ее вдоль и поперек.
Кроме безграничного сияющего звездами пространства, смотреть буквально не на что.
Передаю на Землю свои наблюдения, принимаю распоряжение возвращаться домой, и в этот момент что-то толкает мой корабль.
Мягкий, настойчивый толчок.
Как будто какой-то незнакомец стучит в дверь.
И вдруг я замечаю: там, за бортом какой-то предмет вроде бутылки… Записка?
Или кто-то пошутил?
Или, может, ненужная посудина, которую выбросил неряшливый космонавт?
Стоит ли долго распространяться?
Вам эта история хорошо известна.
А записка, которую я нашел в бутылке, лежит вот здесь, на подоконнике, я сохранил ее на память.
Но, по правде говоря, не знаю, на каком языке она написана.
Однако ученые смогли ее расшифровать.
Вот перед вами перевод:
Уважаемые галактяне, просим извинить за беспокойство.
Мы, двое обитателей соседней Вселенной, ужасно любим игру под названием «морской бой».
Не помышляя ни о чем дурном, мы избрали для игры зону вашего космического пространства, которое мы считали необитаемым, но через него, как оказалось, пролегли ваши космические маршруты.
Некоторые наши попадания по кораблям заставили их отклониться от заданного курса в сторону нашей Галактики.
Мы, узнав обо всем, постарались отправить их на прежнее место и разграфить на электронные клеточки другой космический мир.
Синьор учитель сильно нас за это выругал и в наказание заставил сто раз написать в тетрадку фразу:
Нужно с уважением относиться к соседним Вселенным».
Наше почтение».
Подпись:
Юляй — восемь лет;
Пьерай — семь лет».
Бутылка хранится в межгалактическом центре исследований.
Вот уже на протяжении десятилетий ее изучают ученые, но держат в большом секрете, удалось ли им что-либо открыть.
