Глава 11

Нет, — если я условие нарушу
И обернусь к запретной стороне,
Тогда навек я потеряю душу,
И даже песни не помогут мне...

Ольга Берггольц

– Видишь теперь? Я была права. Она слишком слаба, и не справится.

– Если бы она была слаба, то сломалась бы гораздо раньше. Но она смогла перенести все испытания, которыми ты так щедро наградила ее. Она заслужила прощение. И любовь.

– Не смеши меня! Тебе все равно, что будет с ней и тем юношей. Ты все это затеяла лишь ради того, чтобы избавить себя от скуки! Или, чтобы в очередной раз позлить меня. Где была твоя вера в их великую любовь все это время?! Почему ты начала свою игру только сейчас?

– Я умею проигрывать достойно. И выполняла свою часть договора. Но, возможно, ты права. Сейчас меня одолевает вселенская скука. Но это не отменяет того, что я устала смотреть, как ты мучаешь их за одну единственную ошибку. Ее срок давности вышел. И я решила вмешаться.

– Значит…

– Да. Снова игра.

Когда Виола открыла глаза, солнце уже клонилось к закату. Она проспала почти целый день! Что же было в том успокаивающем отваре, который дала ей Берта? Но с удивлением Виола поняла, что чувствует себя отдохнувшей и спокойной. Даже недавние опасения почти не тревожили.

В дверь неожиданно настойчиво постучали.

– Войдите, – крикнула, садясь в постели.

В комнату шагнул Деймон, неуверенно остановившись у порога. Виола попыталась встать, судорожно оправляя измятое за время сна платье, но его слова остановили ее:

– Не стоит. Я же не принц регент, чтобы встречать меня подобным образом, – усмехнулся уголком губ, подходя ближе. Дверь за его спиной с шумом захлопнулась. – Как ты себя чувствуешь? – в голосе звучала неподдельная забота. – Та девушка, горничная, сказала, что ты приболела.

– Ее зовут Берта, – Виола улыбнулась, все-таки откидывая одеяло и присаживаясь на край кровати.

Сердце с каждым шагом приближающегося к ней виконта начинало стучать быстрее и быстрее, грозя вырваться из груди и рвануть к нему навстречу.

– Я, действительно, не очень хорошо себя чувствовала, – нарушила тишину, не отрывая от него напряженного взгляда. – Сейчас мне гораздо лучше.

– Я рад, – сказал чуть слышно, делая еще шаг к ней.

И тут с комода, словно сброшенный чьей-то невидимой рукой, спикировал лист бумаги. Виола испуганно вздрогнула: ее записка! И замерла, настороженно наблюдая за наклоняющимся мужчиной.

«Не читай, только не читай!» – билось в голове. О его будущем она уже решилась рассказать ему сама. Но не хотела, чтобы он узнал обо всем так. И черт! Она там писала, что собирается уехать!

– Ты уезжаешь? – голос его звучал глухо, словно слова давались ему с трудом. – И что за ерунда про грозящую мне опасность?

Сильные пальцы смяли листок. Деймон посмотрел на сидящую девушку. Теперь в синих глазах полыхал яростный огонь, отчего они казались почти черными.

– Я думала уехать, – Виола подавила желание сжаться в комок под его взглядом. – Не хотелось быть лишней. Ваши… родные не приняли меня, вы и сами заметили. А опасность… Я как-то говорила вам, что способна видеть будущее и…

– Хватит лжи! – прорычал Деймон, нависая над ней. Кожа ее покрылась мурашками от страха. Теперь она видела в нем не обходительного, доброжелательного аристократа, к которому успела привыкнуть, а хладнокровного убийцу, каким он предстал перед ней в тюремной камере в Брайдуэлле. – Отныне я хочу слышать только правду. Кто ты на самом деле, Виола Ларина? И кто послал тебя ко мне?! Кому ты служишь?!

– Я никому не служу, – ответила, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Пальцы начинали мелко подрагивать, и Виола сжала их в кулаки. – И никто меня к вам не посылал! Я не понимаю, в чем вы меня обвиняете!

Деймон выдохнул, пытаясь справиться с гневом, отравляющим изнутри. Девушка перед ним побелела от страха, но старалась держаться. Только тонкие пальчики сжались в маленькие кулачки. Но он явно видел, что она боится его. В фиалковых глазах плескался ужас, который она безуспешно пыталась скрыть от него. Безумно хотелось ей верить. Но факты говорили за себя. Она проникла к нему в душу, очаровала своими знаниями и интересами, так подозрительно совпадающими с его. Неужели все это было лишь прикрытием, чтобы выведать его тайну? Эндрю правильно сказал: в Парламенте его давно подозревают. И многие лорды не гнушаются грязными методами для достижения собственных целей. Любой из них мог подослать к виконту шпионку. Или даже свою любовницу… При этой мысли грудь сдавило тисками боли и отторжения. Было невыносимо представлять Виолу в объятиях другого мужчины.

Но почему она решила предупредить его сейчас? Проснулась спящая совесть? Или…

– Тебя шантажируют? Кто-то заставляет тебя служить ему? Следить за мной? – спросил, с замиранием сердца ожидая ответа. Если кто посмел обидеть девушку, то он пожалеет, что посмел родиться на свет! Гнев никуда не ушел, но Деймон пытался перекинуть его на кого-то другого. Сам подталкивал Виолу к ответу, который так хотел услышать. И плевать, если он окажется очередной ложью.

– Нет! – Виола вскочила, прямо встретив его взгляд. – Я не понимаю, о чем вы. Зачем мне или кому-то следить за вами? У вас чертова паранойя, милорд! Я не знаю, откуда исходит опасность, – устало выдохнула, проводя руками по лицу. – Я всего лишь иногда могу заглянуть в будущее. Именно так я узнала, что в ближайшем будущем ваш род прервется. Как и от чьей руки, я не знаю.

– Если здесь и страдает кто-то от паранойи, то это вы, мисс, – усмехнулся уголком губ. Но в ухмылке его не было веселья. Он ей не верит, обреченно поняла Виола.

– Я знаю еще о некоторых событиях, которые произойдут с ближайшем будущем! – воскликнула, с воодушевлением взглянув на виконта. – Сейчас Великобританией правит принц-регент, так? Но 29 января 1821 года король, его отец, умрет. И принц станет единовластным правителем! А Наполеон сейчас в ссылке на острове Святой Елены. Он тяжело болен, уже три года. 5 мая 1821 года его не станет.

На мгновение Деймон застыл, ошарашенный ее напором и горячностью. Он был в курсе болезни Бонапарта. Но об этом знали не все. Виола или, действительно, была искусной шпионкой или… говорила правду.

– Как удобно предсказывать то, что я не смогу проверить в ближайшее время. Или эти события произойдут, когда меня уже не будет на свете? Ты же пророчишь мне близкую смерть, не так ли, Виола? – он произнес ее имя, словно с наслаждением пробуя на вкус, перекатывая на языке каждую букву.

– Я не хочу, чтобы вы погибли, – прошептала Виола, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы. – Я здесь, чтобы помешать этому произойти. Пока не знаю, как, но…

– Значит, ты отрицаешь, что имеешь покровителя? – оборвал он ее, переводя испытующий взгляд с блестящих от непролитых слез глаз к чуть приоткрытым розовым губам, созданным для поцелуев. Его поцелуев.

Виола непонимающе глянула на него. В ее красивых глазах смешались отчаяние, боль, мольба и… желание.

– Проклятие! – рыкнул Деймон, обхватывая ее руками и дергая на себя, впечатывая ее мягкое податливое тело в свое, твердое и горячее. – Почему именно ты сводишь меня с ума?

Виола попыталась отстраниться, но разве могла она справиться с ним? Ее ладошки упирались в широкие плечи и будто пытались сдвинуть с места гранитную скалу.

А в следующее мгновение его губы обрушились на ее. Этот поцелуй совсем не был похож на их первый. Он целовал ее грубо, подчиняюще, без капли нежности, захватывая ее губы в плен. Одна рука осталась на талии, обжигая тело даже сквозь ткань. Другая зарылась в волосы, сжимая выбившиеся из сломанной прически пряди волос.

Виола поддалась сокрушающему напору, неуверенно обхватывая руками его шею, зарываясь пальцами в короткие жесткие волосы.

Желание. Безумие. Страсть.

Колени подгибались, и только сильные мужские руки держали ее, став единственной опорой. Сознание уплывало, тело охватил жар. Хотелось сорвать одежду и прижаться голой кожей к горячему торсу.

Происходило то, чего она боялась, от чего пыталась убежать. Деймон не просто стал единственным мужчиной, способным разжечь в ней огонь желания. Он стал единственным, в кого она влюбилась.