Александр против Павла

Император Павел Первый и Последний не любил свою матушку Екатерину Великую. Больно уж в действительности она была великой. Его, Павлушку, держала за какого-то побегушечника. Сразу же после похорон, выезжая от её могилы из Петропавловской Крепости, Новый Император решил во что бы то ни стало быть, как минимум, Павлом Великим. Для этого прежде всего он понаставил по всему Святому Петербургу полосатых собачьих будок, но так как четвероногие в них не умещались, то пришлось естественно затолкать туда полицмейстеров. Они конечно же от такого собачьего к ним отношения залаяли (имеется в виду на прохожих). Как кто, допустим, идёт в цилиндре с тростью, так его арестовывали - и в участок: не положено. В мундире, ещё куда ни шло, с саблей, ну, или на худой конец с кремнёвым ружьём. Но только до восемнадцати часов. После этого времени приказано, было разводить Невские Мосты, и до четырёх утра устанавливали комендантский час.

Полицмейстерам в будках была благодать. Закутался в овечий тулупчик и спит, всё ему до колоколов. Ни одна живая душа носа из дому не выказывала. Да попробуй высунись! Воспитывали палками сквозь строй. Павлочный, одним словом, режим.

Рабочий день в Канцеляриях и Градоначальстве начинался в пять утра. Император, ко всеобщему сожалению Петербурга, родился жаворонком, поэтому как только он вставал со специально сооружения в Михайловском Дворце деревянных нар, весь Город уже шуршал по бумаге гусиными перьями, как будто в воздухе перелётная стая.

Ещё одно нововведение Императора Павла - это запрет на чтение чего-либо. Книги отменялись, читать разрешалось только жалобы. Писать, соответственно, тоже. Представляете, какого пика творчества во время правления Государя достиг этот литературный жанр? Если, допустим, соседский таракан съел у тебя на кухне последнюю крошку сыра, и ты на него пожалуешься (имеется в виду на соседа, а не на насекомое), то несдобровать всем троим. Поначалу народ увлёкся этой литературой, но когда понял, что от неё и глаза болят, и скулы и ребра (после пропускного режима сквозь строй солдат), решил вообще ничего не читать, не писать и ни о чем не думать.

Зато сам Царь голову поломал по части архитектуры. Затеял он в Павловске Дворец соорудить. Стройка века. Для чего он ему понадобился? Ну, а чтобы в случае дворцового переворота было, где его красиво придушить. Например, в Греческом зале у Аполлона. На подушке Павел не спал - испытывал волю и характер, но держал её на случай заговора, чтобы мягко задушили. Не императорским шёлковым поясом и не верёвкой от колокольчика, которым вызывают камердинера. Помирать - так нежно.

Заговор начали готовить с того дня, когда Император ступил на престол. Но пока Павловский Дворец построен не был, об устранении хозяина говорить не приходилось. Побаивались, да и способ выбирали. Душить его, али глушить. А может быть, на костре подсушить? Очень уж легко хотел Павел Петрович отделаться за свои подвиги.

Главный Бунтовщик Граф Палин и Престолонаследник Принц Александр возвращались с волчьей охоты в окрестностях Павловска не без добычи. Загнали матёрого хищника. Правда, волк загрыз насмерть аж четверых гончих фоксгаундов и поранил лошадь Александра, которая хромала теперь на переднее правое копыто, зато такая удача случается не часто. Очень уж коварен этот хищник...

- Граф, ну, а как приведём в исполнение на приговор?

Тятенька ведь шум поднимет, Гвардию начнёт кликать.

- А мы, Александр Палыч, ее напоим с вечера вермутом «Мартини», а предварительно туда валериановых капель плеснем. Вот все Гвардейцы-то и поуснут. А тех, которые дремать не будут, на гауптвахту сошлём в Лужскую Пустынь, за пьянство на посту.

- Ловко придумано. Вот и Бабушка моя, Екатерина Фридериковна, тоже премудрая в этих делах была. Дедушке Пете сначала по морде надавала, а потом на какой-то гауптвахте живьём сгноила. Строгая бабка.

- Да уж, - многозначительно согласился Граф, вспомнив, как Екатерина пристала однажды к нему и пришлось целых две недели безвыходно жить в ее спальне, ублажая и забавляя неуемную в любовных утехах старуху. - Бабушка Катя Ваше Высочество очень уж была своенравная, пухом ей земля.

Вечером, все организовав, как положено для заговора, Граф Палин и его сподвижники ворвались в покои Павла, который сидел на нарах с подушкой и трасся от страха.

- Ну, и чего Вы, Государь, дрожите Может, замерзли? Да вроде бы тепло тут, только вот сыро. Под Вами. Но сушиться некогда. Пришла Ваша смертушка с косой.

Бунтовники подошли поближе, выхватили у Павла подушку, но она порвалась, и перья белыми снежными

хлопьями запорхали по всей опочивальне. Пришлось их собирать, заталкивать обратно и зашивать наволочку. Вся процедура длилась около получаса. Император Павел за всем этим наблюдал еле живой. Когда затянули последний в наволочке узелок, Царь взмолил о пощаде:

- Граф, за что же мне такая погибель от пыльной подушки? Может, новую приказать принести?

Послали за свежей подушкой на Ватно-Перьевую Мануфактуру в Гатчину. К утру привезли целую перину. Император наконец-то... успокоился.

Next chapter