Глава 4

-Во имя всего святого, Моргана! — Ланселот мужественно пытался сдержаться, но не смог. — Что ты задумала? Вернее, что ты на этот раз задумала, фурия?

-Я? — Моргана очаровательно улыбнулась, подошла к столу и разлила в два кубка подаренное Уриеном вино, взятое из запасов Мелеаганта, — ничего, мой друг! Всё то же! Я хочу отомстить Мерлину, найти своего сводного брата и вернуть свои земли и титулы.

-К чему ты тогда затеяла эту проверку графу Уриену? — не понял Ланселот, пытаясь отказаться от кубка, что протянула ему Моргана, — нет, спасибо.

-Пей, — мягко призвала Моргана, и Ланселот покорно взял кубок из ее рук:

-Ладно, но ты не ответила.

-Всё просто! — Она сделала большой глоток, посмаковала вкус и вынесла, наконец, вердикт, — неплохо. Очень даже! Мелеагант действительно один из тех, кто способен править Камелотом, но вот только он не вытащит меч из камня.

-Не понял, — признал Ланселот, отставляя свой кубок и глядя в упор на Моргану, — ты же обещала, что поможешь ему в обмен на…

-Помню, — заверила фея, — но Мерлин зачарует меч так, чтобы его вытащил истинный Пендрагон — бастард, мой сводный брат, которого я ищу так давно. Мелеагант победит в турнире — так мы договаривались и я исполню, без сомнений, своё обещание.

-А теперь представь, что я не обладаю достаточным интеллектом, чтобы понять всю глубину твоей интриги! — Ланселот не выдержал и взмолился.

-Представляю легко! — хохотнула Моргана, но, тем не менее, до объяснения снизошла, хотя блеск в ее глазах ясно выдавал собственный интерес и жажду поделиться с кем-нибудь своим планом, ближе же Ланселота у нее никого не было.

-Мой друг, Дракон, покровительствующий Камелоту, заключил союз с первыми Пендрагонами, что будет охранять лишь пока их кровь у власти. Утер Пендрагон не произвел законного сына, но его кровь…кровь в бастарде!

Моргана рванула рукав итак уже рассыхающегося своего платья и ткань треснула.

-Следовательно, Мерлин, уже давно засидевшийся в мире живых, захочет поступить очень простым способом и зачаровать меч на то, чтобы его вытащил только Артур, этот бастард. Он взойдет на престол, по мнению Мерлина, и найдет этот проклятый Грааль, которого, наверное, и вовсе нет. Но тут в дело вмешивается Мелеагант, который жаждет трона и, боже, как он вовремя! Я не рассчитывала на такой подарок судьбы, но когда ты сказал мне, что Мелеагант ищет поддержки у магии, я возликовала!

-Рад, что был тебе полезен, — мрачно отозвался Ланселот, который все еще не очень понимал, что так веселит Моргану.

-Мелеагант побеждает в турнире с моей помощью, — продолжала фея, — идёт к камню и меч не поддается ему.

-Господи…- Ланселот не удержался от судорожного вздоха, — какое оскорбление. Он тебя прибьет, Моргана, и будет прав.

-Подожди! — отмахнулась фея, — слушай! Мерлин, не знаю как, но как-нибудь обставит возвращение бастарда, как короля. Он сделает Артура королём. А дальше — Мелеагант потеряет эту Гвиневру, дочь Кармелида!

-Теперь ты подожди! — Ланселот тряхнул головой, разгоняя мысли, — как? Как это связано?

-Кармелид трус. Он обещал отдать ему Гвиневру только из страха. Сама Гвиневра не горит желанием идти за де Горра. Мелеагант, потеряв трон Камелота, рванется к ней, как к утешению, но Кармелид воспротивится, потому что де Горр теперь не король и был даже унижен… если получится, может быть, Артур даже встретит Гвиневру и она пойдет за него.

-Ты спятившая сущность! — Ланселот залпом опрокинул кубок с вином, отдышался, — но смысл? Тебе-то это зачем? Поиграться?

-Я заявлюсь к Артуру однажды, объявлю ему истинную историю его появления, — продолжала Моргана, лихорадочно оглядывая залу, — потребую, чтобы он вернул мне всё, что отнял. Артур примет меня ко двору, и я стану его другом, его советницей. И я смогу разрушить Камелот, уничтожить все, что будет дорого Артуру. Мерлин же не сможет мне помешать — я заставлю его смотреть с бессильностью, как смотрела я, на то, как рушится мир…

Ланселот с опаской взглянул на Моргану и увидел в ней что-то странное — совершенно безумное, спятившее.

-Зачем так сложно? Мелеагант…

-Мелеагант мне нужен для того, чтобы кто-то занял Камелот после того, как я разнесу Артурское правление, а еще… ну не хочу я, чтобы народ запомнил меня как мстительницу. Я ведь не злая, я забираю своё, на кого-то нужно переложить всю вину и этим кто-то будет Мелеагант.

-Всё слишком сложно, — Ланселот покачал головой, — ты можешь отравить Мерлина и дело с концом.

-Я уже отравила Утера. — дернула плечом Моргана, — но он человек, подлец и трус. Он ничтожен. Я оставила ему кошмары и медленную смерть, но Мерлин виноват больше. Он не сумел остановить его, хоть и знал, что будет плохо и моей семье, и самому Утеру! Мерлин не заслуживает жалости, но мстить ему — это жестоко, я не бью стариков.

-Лучше б била! — не выдержал Ланселот, — Моргана, я…

-Мне нужно запутывать Мерлина, поэтому я включаю новые и новые звенья в цепочку событий, — объяснила Моргана. — А что до Уриена — тут все просто! После того, как Мелеагант взойдет на престол Камелота, думаешь, он пожалеет сводную сестру своего врага, даже если будет знать, что она помогала ему уничтожить бастарда? Никогда. И будет прав. И когда не сможет вытащить меч из камня — ты верно сказал, он захочет меня найти.

-И? — Ланселот уже не ожидал ничего хорошего.

-Но он не посмеет тронуть возлюбленную своего названного брата, — ласково пропела Моргана и улыбнулась по-человечески, живо и не жутко. — Он не тронет меня — это мой щит. Линейка проста

–Я знаю Мерлина, изучила его, сумела! Но без него я не могу найти Артура. Мне нужна эта комбинация…

-Ты могла придумать что-то проще! — не сдавался Ланселот, — не сужу, но мне кажется, что ты не все рассмотрела. Если Гвиневра не откажет Мелеаганту? Если Мелеаганту поддастся меч? Что, если Мерлин просто не станет…

-Ты дурак! — беззлобно сообщила фея. — Откажет, потому что…нет, сначала объясню про меч — Мерлин присягал Дракону Камелота, и только тот может освободить его от клятвы так, чтобы Мерлин ушел в Авалон, а не в могилу.

-Разница? — Ланселот действительно чувствовал себя дураком.

-Из Авалона можно вернуться, — легко отозвалась фея. — А Гвиневра… нет, она откажет.

-А если нет? — упорствовал юноша, — Мелеагант пользуется большим спросом у женщин.

-Нельзя полюбить тюремщика, — закатила глаза Моргана.- ОН ее почти принуждает к браку, а Гвиневра начинает его бояться все больше. И я…предусмотрела это.

-Черт с тобой, сумасшедшая! — Ланселот махнул рукой, не пытаясь даже следовать за мыслями Морганы и предпочитая согласиться с нею, — скажи мне лучше другое. Ты убила отца Мелеаганта?

-Я, — просто кивнула фея. — Мне нужно было заставить народ призадуматься о Мелеаганте, пустить слухи о нем до Кармелида и дальше… дальше есть еще одно. Мелеагант понял, что это сделала я, и что я начала свою часть сделки.

-Ты же ему сказала, что это не ты! — вконец запутался Ланселот. — Сама сказала!

-Ну, сказала! — Моргана увлеклась разглядыванием привезенных Уриеном платьев, — нельзя думать, что мы говорим лишь словами.

-Господи…- простонал юноша, — верни меня домой! Я совершенно здесь потеряю свою душу!

-Потеряешь душу — нечему будет болеть, — оптимистично заверила Моргана и тут же руки ее бессильно опустились по бокам, она склонила голову. — Только потерять ее непросто и в этом величайшая ирония.

-Знаешь, что я тебе скажу, дорогая Моргана? — Ланселот помедлил и взглядом поискал еще одну бутылку вина, — я верю в твой ум, верю, в твоё безумие и даже не особенно хочу вдаваться в твой план. Делай так, как считаешь нужным и правильным.

-А ты? — она хитро прищурилась, подливая собственной рукою юноше вина и лучась дружелюбством.

-А что я? — не понял Ланселот, — я с тобой. Я твой друг, у меня нет выбора. Эх, если бы вот друзей можно было бы выбирать…

Моргана громко засмеялась, подхватила с прогнившего тюфяка какое-то платье и закружилась с ним по комнате, хохоча. Ланселот пообещал себе построить собственный винный погреб, пока эта фурия не придумала еще чего-нибудь…

***

Уриен сообщил весть о смерти Утера Пендрагона Мелеаганту сразу же, как оказался с ним лицом к лицу, заявил о визите Ланселота (при этом, описывая появление последнего, граф не стеснялся выражений).

Но к его удивлению, Мелеагант отреагировал холодно, если не сказать, что безразлично. Он не улыбнулся, не изменился в лице, даже не прищурил глаз, он просто кивнул, принимая информацию к сведению, и тем же холодным голосом отдал приказ об отправлении одного из верных своих людей в Камелот на разведывание обстановки.

-Ничего не скажешь? — не поверил Уриен, наблюдая за абсолютным льдом, поселившимся в лице Мелеаганта.

Тот тряхнул волосами, выходя из задумчивости, взглянул на названного брата:

-Что? А! скажу, что нынче старшее поколение умирает слишком быстро. Слишком торопятся оставить детей своих.

-А тебе оно и на руку! — не удержался граф, и оперся на мраморную колонну спиной, держа Мелеаганта в поле зрения, — тебе и на руку! она при мне ничего не делала, но сначала твой отец, теперь Утер…не много ли совпадений?

-Совпадений… — задумчиво повторил Мелеагант, — друг мой, ты устал — тебе мерещатся заговоры и черт знает что еще. Поезжай в свое графство, отдохни. Я вызову тебя.

-Ты изгоняешь меня? Не поверил Уриен и даже дыхание его сделалось холоднее. — Ты не хочешь видеть меня, названный брат?

-Хочу, — заверил Мелеагант и хлопнул его плечу, — хочу, Уриен, но сейчас нам всем не до тогою. Если Утер мертв…турнир так или иначе приближается, а мне еще нужно найти одного бастарда, погоревать по отцу, казнить пару советников — дел много, а я должен быть один.

Граф Мори кивнул, понимая и принимая слова своего друга, но легче ему не стало. Так всегда было, когда Мелеагант жил какой-то идеей, он, обдумывая и преследуя ее, не тратил время на пустые разговоры и увещевания. Некоторые мысли он таил и от самого себя до поры, а что говорить о друге, пусть единственном, но все-таки, чужом.

-Поезжай, — уже мягче попросил Мелеагант, осознав или почувствовав, как изменилось настроение в душе Уриена — только что его вырвали от Морганы, теперь вот выгнали от названного брата, грубо говоря, графу сказали, что он не нужен постоянно, а нужен лишь в определенные моменты жизни и сказали это самые убийственные создания: женщина, к которой у него появился глубокий интерес и друг.

-Поеду, — заверил граф скорбно. Он совершенно точно поедет. И совершенно точно вернется по первому зову Мелеаганта, потому что так было всегда и так всегда будет.

-Там у тебя какое-то веселье! — Мелеагант усмехнулся, отходя от графа и углубляясь в разложенные по столу свитки пергаментов. — Ведьму, говорят, поймали, в твоих угодьях?

-Ведьму? — тупо переспросил Уриен, уже сомневаясь, что без труда найдет различие между феей-Морганой и пойманной ведьмой. — Отправили бы ее в Камелот или сюда. Что мне с нею?

-Разберешься. — Уверенно заявил Мелеагант, — и расскажешь. Не придумаешь, что с ней делать…ну, сожги.

-Я против сжигания ведьм, — нахмурился граф.

-И я не особенно «за», — Мелеагант развел руками, — но если она явилась с дурными намерениями — лучше сожги.

Уриен недолго пробыл в замке принца де Горра. Отдохнув, сменив лошадь, он отправился в свои родные земли с тяжелым сердцем и еще более тяжелыми мыслями. Странная тоска лежала в его душе огромным тёмным пятном и происходила она от Мелеаганта и его желания отгородиться в такой важный момент от своего друга и от Морганы — безумной…фурии!

-Фурия подходит вернее всего, — сам с собою размышлял Уриен обрывками и последними словами ругал появившегося невовремя Ланселота.

Граф Мори был любимцем женщин, но никогда прежде его так не водили по кругу на поводке, показывая его место. Женщины желали быть с ним, а не высмеивали, не управляли им и это новое, данное Морганой, неожиданно цепляло графа, и злило, и интриговало. Ему было интересно сыграть с нею, и обыграть, ведь тогда, и только тогда, он мог бы назвать себя истинным победителем, а не в минуту¸ когда появился в ее жуткой лачуге с комплектом каких-то кружевных тряпок.

Графу Мори просто далась военная слава, управление своим землями (с помощью управляющего Бертрана вовсе большая часть забот не доходила до Уриена), легко далось ему и любовное искушение и тут какое-то странное существо вырвалось перед ним и остановило надменностью…

Уриен был так мрачен и так зол, что не поехал даже длинной, привычной дорогой, по своим землям, чтобы обязательно проехать вокруг серебристого пруда, и заехать в сосновую рощицу… нет, граф грубо срезал дорогу через поле и быстрее обычного въезжал уже в свое поместье.

Бертрану было пятьдесят семь лет, он служил еще у отца Уриена и на его глазах юный виконт родился, вырос и возмужал. Управляющий был ловок, несмотря на годы и тяжелый труд, умен и обладал подвешенным острым языком, умея заболтать любого, кто посмеет лезть не в свои дела, или возжелает занять место Бертрана. При этом, с господином, что отцом Уриена, что с самим Уриеном, Бертран держался на почтительном расстоянии, хоть и был почти членом семьи и даже обедал вместе с господами.

Слугу, что всю жизнь свою проработал на дом Мори, уважали. Уриен относился к нему не как к предмету мебели, но прислушивался к речам его, еще в юношестве усвоив для себя от управляющего несколько уроков, так как мальчиком проводил он время подле Бертрана, мешаясь тому, и отвлекая…

Но Бертран — человек одинокий, хоть и не был женат и детей родных не имел, почитал Уриена за своего родного человека и привязывался к нему все сильнее. Особенно сильно привязанность их возросла, когда скончался граф Мори и виконт, ставший в один миг графом, осознал, что теперь ему управлять всеми угодьями и жутко захлопал глазами, ища поддержки.

У Бертрана было много особенностей, отличавших его от других слуг: преданность дому, легкая ворчливость, тяжелый, хоть и быстрый шаг и умение всегда угадывать появление господина. Ровно за пять минут до появления графа Мори Бертран. Даже когда его никто не предупреждал о приезде графа и визит был сделан по стечению обстоятельств, а не планировался заранее, Бертран за пять минут до появления лошади господина стоял на пороге поместья, приветствуя графа Мори.

И теперь, первый, кого увидел из родных и привычных лиц, человек, который был действительно рад видеть Уриена в любое время, стоял на пороге, ожидая, когда в клубах пыли на дороге появится и сам Мори…

-Бертран! — Граф спешился, слез с лошади, не удивляясь появлению старого слуги, — я рад тебе!

-Милорд, вы весь в пыли! — Бертран, украдкой, семеня за господином своим, пытался очистить ему рукой плащ от пыли, — надо же было так гнать!

-Оставь, — попросил Уриен, — скажи лучше, как живете?

-Да, помощью Бога, живем нормально, — Бертран всегда преуменьшал свои заслуги и невидимый порою фронт работ, — зерно сеем, скотину водим, овец стрижем. Да, к слову, домишко прохудился у Мартелл совсем…починить бы надобно.

-Почините, дозволяю, — Уриен на ходу устало потер глаза. — Чините, ей, Вдове, от казны найдётся что дать? Запасы из кладовых и все, что положено?

Бертран захихикал — мелко и по-стариковски:

-Так, милорд, мы ей отделили и дом, и бревна, и доски, а она всё говорит, что не нужно ей, мужа бы вернули…

-Что? — Уриен круто повернулся лицом к старику, напугав того и оборвав на полуслове. Странное бешенство бросилось в голову, — и эта отказывается? Я граф или насмешка? Я приказал — пусть изволит слушаться или изгоню!

Бертран изумленно смотрел на господина, первый раз видя его таким взвинченным, когда речь заходила о вдове Мартелл. Вдовой, на деле, эта женщина не была, по одной простой причине — она не была замужем ни разу, но при этом считала, что ее муж погиб и оставил ее одну с ребенком. Ребенка, следует заметить, у несчастной не было — она постоянно, из года в год баюкала переплетение одеял.

Вдова Мартелл была тиха, безобидна и сумасшедша. Но она не несла никому хлопот, за исключением того факта, что встретив графа или же кого-то из его приближенных, пару раз в год начинала просить вернуть ей мужа, но в целом ее тихое помешательство не причиняло беды, к тому же — женщина была одной из лучших портних графства. Ее терпели, по-своему любили, заботились о ней и помогали по хозяйству кто чем мог. Граф тоже не обделял ее.

Заметив изумление и прозорливый огонек понимания в глазах слуги, Уриен поумерил свой пыл и сконфузился. Ища тему для перемены разговора, он спросил:

-Что за ведьму вы поймали?

Ведьму, оказалось, держали не в камере подземелья, как смутно опасался Уриен, а в одной из малых жилых комнат, куда размещались слуги, прибывшие с почтенными гостями. Однако у дверей комнаты поставили стражу, которая, если верить их бегающему взору, меньше всего хотела находиться подле ведьмы.

По вводной информации, что дали Уриену, выходило, что означенная ведьма собирала травы в его угодьях и была поймана патрулем. Она не называла ни своего дома, ни своих корней и говорила, что ее зовут — Лилиан, и что она просто ходит по деревням, излечивая страждующих…

Собственно, на этом вводная информация закончилась, Уриен тяжело вздохнул: ведьма или не ведьма, но многие женщины, если не сказать, что все, собирают травы и заваривают их разными рецептами, изгоняя хвори. Что-то выходило несвязное…

И бродячие шаманки, целительницы, знахарки не были редкостью, так почему именно эту обвинили в колдовстве?

Уриен толкнул дверь комнаты бесстрашно — после дружбы с Мелеагантом и встречи с Морганой пленница не могла его уже удивить…

Во всяком случае, так он наивно полагал, пока лицом к лицу не столкнулся с Лилиан.

Имя Лилиан странно подходило к ней, она не могла бы носить другого. Невысокого роста, изящного сложения, сочетающая в себе какую-то холодную грациозность мраморной лилии и диковатую порывистость в движениях. Она не вела себя как знатная дама, но и не как простолюдинка. Слишком грубые движения перемежались с природной плавностью, она состояла из каких-то внутренних шипов и нежного зеленого стебля цветка в душе. В ее пшеничного цвета волосах запуталось солнце, и оно могло озолотить ее сложные прически не хуже, чем горные короны, но она свои волосы не собирала в косы и не украшала их лентами — держала просто.

Ее платье состояло из одной только юбки и одного слоя, оно было сшито из природных тканей и расшито не каменьями, а нитками, в виде деревьев и цветов. Она больше походила на гибкую, гордую, своенравную иву, чем на ведьму…

А глаза! Чего стоило ее глаза! Они запечатлели на дне своём тепло и невообразимую нежность по отношению к этому миру.

Увидев графа Уриена на пороге, она дернулась и вскочила, но не потому что так подобало — пленнице напугаться тюремщика, а потому, скорее, что она погрузилась в свои тяжелые мысли и ушла куда-то далеко-далеко и появление незнакомца порывисто вытолкнуло ее из этого мира.

-Тише! — Уриен выставил перед собою руки, призывая мир. — Я не враг. Я хозяин этого поместья, а ты Лилиан, верно?

-Ваши слуги назвали меня ведьмой! — она взглянула на него с вызовом и обратилась просто, без титула, без почтения — так могла обратиться она к равному себе.

-Ну, не встречали настоящих ведьм, — пожал плечами граф, — а ты…

-Я — целитель, — девушка выпрямилась, глядя на графа, не мигая, и почему-то проскользнула у последнего странная ассоциация с совою, но голос ее унес от этих мыслей — приятный, чуть ниже, чем можно было ожидать от этого хрупкого создания…

-Целитель с магией7 — уточнил Уриен, удовлетворенно замечая, что девушка больше не боится его.

-Меня воспитывала леди Озера, — отозвалась Лилиан, — но не так, как других…

Она замялась, лишь на мгновение, но его хватило, чтобы на щеки ее лег свежий румянец.

-Иначе, — вывернулась она, — я была всегда с магией и она воспитала меня целителем, граф.

-Уриен, называй меня так, — попросил Мори, садясь в кресло и предлагая жестом ей сесть напротив. — Тебя кормили?

-Я не хочу есть, — она покачала головой, — я хочу уйти отсюда.

-Куда? — удивился Уриен, — дальше, по городам и деревням? А если нам здесь нужна помощь целителя? Да и…я бы хотел, чтобы ты задержалась, в качестве извинений от меня лично за моих людей, за то, что напугали, назвали ведьмой, я предлагаю тебе быть лекарем здесь.

-За грубость? — она нехорошо усмехнулась, зацепившись за слово. — По вашим землям, Уриен, ходят многие странники, но их не всегда хватают так, как меня. Вы не за то просите прощения!

-А…за что? — теперь граф изумился по-настоящему, он чувствовал, что виноват, но пока не мог понять, в чем именно.

-Ваши люди…- Лилиан покраснела еще сильнее и отвернулась, закрыв рукавом лицо, и граф заметил вдруг, что рукав ее платья разорван. Догадка посетила его и он не удержался от гнева6

-Они напали на вас, Лилиан?

-Напали, — она повернулась к Уриену и странный огонек скользнул в ее глазах, — сами напали, сами и не отбились. Я училась у леди Озера, а не у торговки с рынка.

-Они живы? — без особой надежды спросил Уриен, думая, что ему, в общем-то, плевать — живы или нет. Мужчины, напавшие на бедную девушку, в случае своей смерти лишь очистили бы землю Мори.

-Я целитель, а не палач! — казалось, она даже обиделась.

-Ну, я тут знаю одну благодетельницу…- граф фыркнул, с трудом избавляясь от щемящего образа Морганы перед внутренним взором, — ладно. Ты останешься?

-Останусь, чтобы помочь, но продолжу путь сразу, как почувствую это возможным, — Лилиан была тверда. — Я понимаю, что вам нужен целитель в земли, но я кое-кого ищу. Я должна убедиться, что этот человек в порядке.

--А что, он тоже нападал на вас? — не удержался Уриен.

-Нет, — она улыбнулась, — мы выросли вместе, почти как брат и сестра. У нас была одна приемная мать, только он человек…полностью. Наши пути разошлись по…многим причинам, и я желаю его отыскать, чтобы знать, что он жив.

-Сдаюсь, — Уриен развел руками, — кто же он, не откроешь мне? Как его зовут?

-Он хочет стать рыцарем, может, уже стал. Его зовут Ланселот. Ланселот Озерный.