Вечерня

Монахи, слышится в охрипшем вашем пенье

Прилив и вновь отлив вечернего томленья.

Когда за пологом, в постели ледяной

Свою последнюю мольбу твердит больной;

Когда безумие в лунатиках пылает,

А кашель за гортань чахоточных хватает;

Когда мучительно глядит предсмертный взгляд,

Полн мыслей о червях, — на розовый закат;

Когда могильщики, внимая звон унылый,

Бредут покойникам на завтра рыть могилы;

Когда стихает всё, но в запертых домах

Тяжелые гроба уже стучат в сенях;

Когда по лестнице влекут гроба, уныло

Шурша веревками о тесные перила;

Когда покойникам кладут крестом в гробах

Их саван на руках, а руки на сердцах;

Когда колоколов последнее гуденье,

Как голос меркнущий, стихает в отдаленьи;

Когда опустит ночь, вступая в сонный круг,

Ресницы темные на всякий свет и звук, —

Монахи, слышится в охрипшем вашем пенье

Прилив и вновь отлив вечернего томленья.