Эка мне повезло-то, думает Нечаев, не в силах оторваться от своей миски
с лапшой и только изредка взглядывая поверх нее благодарными глазами. Не иначе
в этом везении есть какой-то смысл, какой-то божественный план либо воздаяние
за мои исключительные прошлые заслуги. Может быть, это мне за Пушкина,
которого я подобрал лет двадцать назад и назвал Пушкиным за курчавость. Как бы
то ни было, попасть в собственный дом, один, наверное, из миллиона, снова жить
со своими, видеть, как растет дочь, посильно выручить ее, защитить на вечерней
прогулке, — словом, это неправдоподобное, невероятное счастье, даже если тут
нет никакого умысла.
Нечаеву нравится, что его жена не вышла замуж. Он, конечно, желает ей счастья,
она еще молода и все такое, но он вряд ли смог бы уживаться с ее новым
избранником. А что денег стало меньше, так они проживут. Во всяком случае, ему
перепадает достаточно лапши, мясной бульон, иногда очень приличные куски
колбасы, пусть дешевой, ничего, при застое и такая была в радость. Истинное
счастье доставляет ему играть с дочерью, а когда она его чешет, он впадает
в нирвану. Жена его часто ругает, чаще, чем раньше, — но он переносит это
спокойно. Ей теперь нелегко. Когда она ворчит на него из-за грязных ног, он
виновато опускает глаза. В конце концов, при таком невероятном везении не
следует обижаться на мелочи.
Теперь Нечаева называют в семье Серым, как звали только в детстве. Откуда они
знают, думает он, ведь я им никогда не говорил. Это умиляет его до слез и тоже
кажется частью божественного плана.
Нечаев всячески пытается дать родным понять, что это он. Он отлично помнит,
где что лежит и стоит, и старается выбирать для отдыха места, которые ему
нравились раньше: диван, балкон… Он надеется таким образом намекнуть на свое
возвращение. Иногда ему кажется, что дочь догадывается. Недаром она с такой
грустью глядит на него, когда он запрыгивает на диван.
Нечаеву невдомек, что это абсолютно чужая квартира, в которой живет другая
мать с другой дочерью. Мать никто не берет замуж, потому что она ворчлива
и некрасива. Дочь старше его дочери на три года. Просто в нынешнем своем виде,
в новом своем существовании, купленный за пятьдесят рублей, и то потому
только, что в хорошие руки, — он всякий дом будет считать своим и всякую семью
— любимой. Такова его новая собачья природа, и это, может быть, даже
к счастью.
