Утесу который станет краеугольным камнем дома

Старый сад лишайников охряно-серых,

Сколько лег прошло, как исчезнувших краснокожих племя

Жгло костры под тобой и искало

Защиты от ветра морского? Сто лет или двести

Был ты в разлуке с людьми

И знал лишь белок со жнива, да кроликов с мыса,

Да лошадей длиннокосмых за плугом

На холме в декабре и чаек, снующих

Крикливо над черною бороздой; никто

Не касался тебя любовно, лишь серый ястреб и бурый садились туда,

Где возложены руки мои. Вот принес я тебе

Вино, молоко и мед за столетье голода

И морского холодного ветра.

Я вовсе не думал, что будет по вкусу граниту

Вино иль мед с молоком; но так нежно

Отекают они по расщелинам древним в мох,

Проникая в немые

Оттиски бурь, отшумевших давно, и в ожоги

Костров первобытных, и в твердость

Ждавшую миллионы лет, чтобы стать

Углом для дома, как предопределено.

Дай мне каменную мощь прошлого, и тебе

Мои крылья будущего одолжу я.

Как дорог станешь ты для меня, когда и я состарюсь, старый друг.