От осенних дождей разлилась вода в запруде.
По вечерам прилетали дикие утки.
Мельникова дочка Анютка любила слушать, как они плещутся и возятся в темноте.
Мельник часто уходил на охоту по вечерам.
Анютке было очень скучно сидеть одной в избе.
Она выходила на плотину, звала:
Уть-уть, уть!" — и бросала хлебные крошки в воду.
Только утки не плыли к ней.
Они боялись Анютки и улетали с запруды, свистя крыльями.
Это огорчало Анютку.
Не любят меня птицы, — думала она. — Не верят мне".
Сама Анютка очень любила птиц.
Мельник не держал ни кур, ни уток.
Анютке хотелось приручить хоть какую-нибудь дикую птицу.
* * *
Раз поздним осенним вечером мельник вернулся с охоты.
Он поставил ружьё в угол и сбросил с плеч мешок.
Анютка кинулась разбирать дичь.
Большой мешок был набит стреляными утками разных пород.
Анютка всех их умела различать по величине и блестящим зеркальцам на крыльях.
В мешке были крупные кряковые утки с фиолетово-синими зеркальцами.
Были маленькие чирки-свистунки с зелёными зеркальцами и трескунки — с серыми.
Анютка одну за другой вынимала их из мешка, считала и раскладывала на лавке.
— Сколько насчитала? — спросил мельник, принимаясь за похлёбку.
— Четырнадцать, — сказала Анютка. — Да там будто ещё одна есть!
Анютка запустила руку в мешок и вытащила последнюю утку.
Птица неожиданно вырвалась у неё из рук и быстро заковыляла под лавку, волоча разбитое крыло.
— Живая! — вскричала Анютка.
— Давай её сюда, — велел мельник. — Я ей живо шею сверну.
— Тятенька, отдай утку мне, — попросила Анютка.
— На что она тебе? — удивился мельник.
— А я её вылечу.
— Да это ж дикая!
Она не станет жить у тебя.
Пристала Анютка: отдай да отдай, — и выпросила утку.
Стала кряква жить в запруде.
Анютка привязала её за ногу к кусту.
Хочет утка — в воде плавает, захочет — на берег выйдет.
А больное крыло Анютка ей чистой тряпочкой перевязала.
Подошла зима.
По ночам воду стало затягивать ледком.
Дикие утки больше не прилетали на запруду: улетели на юг.
Анюткина кряква стала тосковать и мёрзнуть под кустом.
Анютка взяла её в избу.
Тряпочка, которой Анютка перевязала утке крыло, приросла к кости да так и осталась.
И на левом крыле кряквы теперь было не синее с фиолетовым отливом зеркальце, а белая тряпочка.
Так Анютка и назвала свою утку:
Белое Зеркальце.
Белое Зеркальце больше не дичилась Анютки.
Она позволяла девочке гладить её и брать на руки, шла на зов и брала еду прямо из рук.
Анютка очень была довольна.
Ей не было теперь скучно, когда отец уходил из дому.
* * *
Весной, как только растаял лёд на реке, прилетели дикие утки.
Анютка опять привязала Белое Зеркальце на длинную верёвку и пустила в запруду.
Белое Зеркальце верёвку стала щипать клювом, кричала и рвалась улететь с дикими утками.
Анютке стало жалко её.
Но жалко было и расставаться с ней.
Однако Анютка рассудила так:
Что ж силком её держать?
Крыло у ней зажило, весна, она хочет детей выводить.
А вспомнит меня, так вернётся".
И отпустила Белое Зеркальце на все четыре стороны.
А отцу сказала:
— Ты, как будешь уток бить, зорко гляди, не мелькнёт ли на крыле белая тряпочка.
Не застрели Белое Зеркальце!
Мельник только руками всплеснул:
— Ну, хозяйка!
Сама своё хозяйство разоряет.
А я думал: вот съезжу в город, селезня куплю, — Анюткина утка детей нам выведет.
Смутилась Анютка.
— Ты ничего мне про селезня не говорил.
Да ведь, может, не поживётся Белому Зеркальцу на воле, так она ещё назад воротится.
— Дура ты, дура,
Анютка!
Где ж это видано, чтобы дикая птица назад в неволю ворочалась?
Как волка ни корми, он всё в лес смотрит.
Попадёт теперь твоя утка ястребу в когти — и поминай как звали!
* * *
Тепло прибывало быстро.
Река разлилась, затопила кусты на берегу.
Полилась вода дальше, затопила лес.
Уткам плохо пришлось в тот год: пора нестись, а земля вся в воде — негде гнезда выстроить.
Зато Анютке весело: лодка есть — плыви куда хочешь.
Поплыла Анютка в лес.
Увидела в лесу старое дуплистое дерево.
Стукнула веслом по стволу, а из дупла кряковая утка — шасть! — и прямо на воду у самой лодки.
Повернулась боком.
Анютка глядит — и глазам не верит: на крыле белая тряпочка!
Хоть грязная стала, а всё заметна.
— Уть, уть! — кричит Анютка. — Белое Зеркальце!
А утка от неё.
Плещется в воде, словно подшибленная.
Анютка за ней на лодке.
Гналась-гналась — уж из лесу выбралась.
Тут Белое Зеркальце поднялась на крылья жива, здоровёшенька — и назад в лес.
Хитришь ты! — думает Анютка. — Да меня не проведёшь: ведь это ты от гнезда меня отводишь!"
Вернулась назад, разыскала старое дерево.
Заглянула в дупло, — а там, на донышке, двенадцать продолговатых яиц зеленоватого цвета.
Ишь хитрая! — думает Анютка. — Ведь вот где догадалась гнездо устроить, чтобы водой не достало!"
Вернулась Анютка домой, отцу рассказала, что Белое Зеркальце в лесу видела, а про дупло — молчок.
Побоялась, как бы мельник гнезда не разорил.
Скоро вода спала.
Анютка приметила, что Белое Зеркальце в полдень летает на реку кормиться.
Тепло в этот час, и яйца в гнезде не стынут.
Чтобы не пугать даром птицу в гнезде,
Анютка забегала прежде на реку.
Знала уж, где в камышах любила кормиться Белое Зеркальце.
Уверится, что утка здесь, и бежит в лес глядеть, — не вывелись ли в дупле утята?
Раз Анютка только высмотрела на воде Белое Зеркальце, — вдруг мчится по воздуху большой серый ястреб — и прямо на утку.
Вскрикнула Анютка, да уж поздно: ястреб впился когтями в спину Белому Зеркальцу.
Пропала моя уточка!" — думает Анютка.
А Белое Зеркальце нырк под воду и ястреба за собой потащила.
Ястреб окунулся с головой.
Видит — дело плохо: не совладать ему под водой с уткой.
Разжал когти и улетел.
Анютка так и ахнула:
— Ну умница!
Что за умница!
Из ястребиных когтей вырвалась!
* * *
Ещё прошло несколько дней.
Прибежала Анютка на реку, — нет Белого Зеркальца!
Спряталась в кусты, набралась терпенья — ждёт.
Наконец летит утка из лесу; в лапах у неё жёлтенький комок.
Спустилась на воду.
Глядит Анютка: рядом с Белым Зеркальцем пушистый жёлтенький утёнок плавает.
Вывелись утятки! — обрадовалась Анютка. — Теперь Белое Зеркальце всех из дупла на речку перетаскает!"
Так и есть: утка поднялась и полетела в лес за другим птенцом.
Анютка всё сидит под кустом, — ждёт, что дальше будет.
Вылетела из лесу ворона.
Летит, по сторонам поглядывает, — где бы чего на обед промыслить?
Заметила у берега утёнка — стрелой к нему.
Раз, раз! — клювом по голове, убила, разорвала на куски и съела.
Анютка остолбенела — и крикнуть не догадается.
Ворона опять в лес — и спряталась на дереве.
А Белое Зеркальце летит уж со вторым утёнком.
Спустила его на реку, ищет первого, крячет — зовёт.
Нет нигде!
Плавала-плавала, все камыши обшарила, — нашла только пух.
Поднялась на крылья и помчалась в лес.
Ах, глупая! — думает Анютка. — Опять ведь ворона прилетит, твоего утёнка разорвёт".
Не успела подумать, глядит: утка круг дала, подлетела из-за кустов назад к реке, шмыгнула в камыш — и спряталась там.
Через минуту летит ворона из лесу — и прямо к утёнку.
Тюк носом! — и давай рвать.
Тут Белое Зеркальце выскочила из камыша, коршуном налетела на ворону, схватила за горло и тащит под воду.
Закружились, заплескали птицы крыльями по воде — только брызги летят во все стороны!
Анютка выскочила из-под куста, глядь:
Белое Зеркальце в лес улетает, а ворона мёртвая на воде лежит.
Долго не уходила Анютка с реки в тот день.
Видела, как Белое Зеркальце остальных десять утят в камыш перетаскала.
Успокоилась Анютка:
Теперь, — думает, — не боюсь я за Белое Зеркальце: она и за себя постоять умеет, и детей своих в обиду не даст".
* * *
Пришёл август месяц.
С утра на реке палили охотники: начиналась охота на уток.
Весь день Анютка не находила себе места:
А ну, как убьют охотники Белое Зеркальце?"
С темнотой палить перестали.
Анютка забралась на сеновал спать.
Только заснула, вдруг голоса на дворе.
— Кто тут? — мельник кричит из избы.
— Охотники! — отвечают.
— Чего вам?
— Пусти на сеновале переночевать!
— Ночуйте, пожалуй.
Да смотрите, как бы огня не заронить в сено!
— Не бойсь, некурящие!
Заскрипели двери сарая, и охотники полезли на сено.
Анютка забилась в угол, сама слушает.
— Здорово набили! — говорит один охотник. — У тебя сколько?
— Шесть штук, — отвечает другой. — Все шлепунцы.
— У меня восемь.
Одну было матку чуть не стукнул.
Собака нашла выводку.
Матка поднялась, гляжу: что-то будто белое у неё на крыле, вроде бы тряпочка.
Рот разинул, да и прозевал.
Двух молодых собака задавила с этой выводки.
Айда утром опять на то место: матку убьём — шлепунцы все наши будут!
— Ладно, пойдём.
Лежит Анютка в сене ни жива ни мертва.
Думает:
Так и есть!
Нашли охотники Белое Зеркальце с утятами.
Как быть?"
Решила Анютка ночь не спать, а чуть свет бежать на реку, — не дать охотникам Белое Зеркальце убить.
Полночи ворочалась, сон от себя гнала.
А под утро сама не заметила, как заснула.
Просыпается, а уж на реке палят.
— Нет больше моего Белого Зеркальца!
Убили тебя охотники!
Идёт к реке, ничего перед собой не видит: слезы свет застилают.
Дошла до плотины, думает:
Вот тут моя уточка плавала.
И зачем я её отпустила?"
Глянула на воду, — а по воде Белое Зеркальце плывёт и восемь утяток за собой ведёт.
Анютка:
Уть, уть, уть!"
А Белое Зеркальце:
Ваак!
Ваак!" — и прямо к ней.
Палят на реке охотники.
А утка с утятами у самой мельницы плавает.
Анютка хлеб крошит, в воду им бросает.
Так и осталась Белое Зеркальце жить у Анютки в запруде.
Поняла, видно, что Анютка в обиду её не даст.
Потом птенцы подросли, летать выучились, разбрелись по всей речке.
Тогда и Белое Зеркальце с запруды улетела.
А на следующий год, только вывела жёлтеньких утят, сейчас привела их в запруду — и к Анютке.
Теперь уже все охотники кругом Белое Зеркальце знают, не трогают её и зовут Анюткиной уткой.
