Проснулись звуки.
Вспоротая ветром
немая ночь взметнулась –
закровила...
Синели
руки...
Корчась, метр за метром
сползла по переломанным перилам
на свет...
Чтобы публично умереть.
Он шел.
Засунув в мокрые карманы
от холода потеющие пальцы,
расплескивая белые туманы,
заглядывая в слезные канальцы
разбуженных полуоткрытых век,
шел тот -
кого восторженно встречали
бродяжьи пасти,
обнажая кости
больной, забытой,
вспоротой,
вчерашней любимой,
окровавленной,
молчащей,
на смену
человеку –
человек.
