БЛОКАДНЫЙ ЛЕНИНГРАД К 75 - летию снятия блокады Ленинграда.
Посвящается всем погибшим и выжившим в блокаду.
Ленинград . . Ленинград. . Люди насмерть стоят,
И ночами не спят, а снаряды летят
В темноту, невпопад, чтоб попасть в Ленинград,
Чтоб стереть со всех карт, город наш Ленинград.
И сирены не спят, все тревожно гудят,
А зенитки в ответ бьют во тьму, наугад,
Чтоб снаряд, не попал в город наш Ленинград,
Где все насмерть стоят, за родной Ленинград.
Город черным пятном с высоты юнкерсов,
Смотрит черным зрачком с перекрестьем окон.
Город встал на дыбы, нам бы только дойти,
И на санках везут с мешковины гробы.
Всё везут и везут, снег полозья грызут
Тянут тут, тянут там и идет караван,
Караван обессиленных - то ли людей,
Караван обезличенных - то ли теней.
Даже не было видно теней от людей,
Что бросают тела, когда светит луна.
А на улицах города снег весь исчерчен,
От полозьев на санках, кативших неспешно,
Недоживших людей, до тех радостных дней,
Когда нет ни бомбёжек, ни воя сирен.
И прижав пайку хлеба на СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ,
Был отрезан купон - на все СТО. . ДВАДЦАТЬ. . ПЯТЬ. .
Граммов СТО - для малой, чтобы силы ей дать,
ДВАДЦАТЬ - брату ее, что постарше, отдать,
Ну а пять. . Ну а пять - можно спрятать опять,
Завернуть - и под свитер, и к сердцу прижать.
"Я же мать. . Я же мать" -
Как молитву твердила опять и опять,
На коленях стояла, повторяя в бреду,
На икону молясь, что висела в углу.
"Мне ж нельзя. . . Я чуть чуть. . Мне нельзя умирать. .
Я всего лишь чуть чуть съем оставшихся пять".
Руки сами собой развязали платок,
И достали те пять…..Ну а в горле комок.
Не смогла съесть последнюю в жизни надежду,
Завернула опять, запихнув под одежду.
Лик иконы сурово смотрел осуждая,
Будто все понимал, молчаливо внимая.
Так осталась стоять на коленях она -
"Съев те пять, я б детей погубила тогда".
Тихо тихо катилась слеза по щеке,
Догорала потрескивая свеча в уголке,
"Мне ж нельзя….Мне ж нельзя"- слышен голос в углу,
Проглотила слюну. . Осушила слезу. .
Накормила детей - и самой бы ко сну,
Только вряд ли голодной теперь ей уснуть.
От бессилья, дрожащей рукою своей,
Обняла всех детей, чтобы было теплей.
В голове лишь одно - "Что нам есть?. . Я же мать,
А теперь нужно спать, мне бы утром бы встать".
И пойдет она снова свой пай получать,
От него ей лишь пять -
Было ей двадцать пять.
Хлеб блокадный…..
Как сладок он был мог лишь знать,
Тот кто выжил, молившись на СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ.
В хлебной корке засохшие судьбы людей,
Ленинградцев, блокадных восемьсот….. нет счета дней.
А еще день - на всех, в нём судьба Ленинграда -
Нам бы всем выжить в этой проклятой блокаде.
Кто сгребал со стола хлеба крохи рукой,
Кто ходил по стене за студёной водой,
«Бабушка, хлебные крошки зачем собираешь? -
Внучка спросила немного смущаясь,
«Знаешь – хотела тебе рассказать»….
Вдруг осеклась, отвела она взгляд,
А по щеке покатилась слеза,
Будто в то время попала она.
В памяти всплыли трагичные дни.
Дочки не стало – ее увезли
Санки, полозьями снег разрезая,
Будто не снег, а по сердцу металлом.
Так в Ленинграде катали детей,
Только не с горки – под плачь матерей.
Голод забрал ее душу и тело,
Тело на санках уже коченело,
Ну а душа – а душа улетела.
Прожекторами резали небо,
И приближали нашу победу,
Выли сирены, за всех матерей,
Похоронивших в блокаду детей.
"Вам ведь, родные, не знать, как мы жили,
Каждою крошкой тогда дорожили» -
В каждой крошке, упавшей на стол,
Была чья то жизнь, чья то смерть, чья то боль.
Город родной, дорогой Ленинград,
Тебе ли не знать боль потерь и утрат,
Ты потерпи, все вернется назад,
Только живи, мой родной Ленинград.
автор Якунин Валерий
