Моей дочери Ольге, для неё и про неё.
Любовь - это состояние.
Доброта - это поступок.
И это состояние - причина данного поступка.
Тёмный коридор разрезал луч из приоткрытой двери в большую комнату. Луч, легко касаясь галошницы, вешалки и других предметов коридорного быта, разгоняя по пути сверкающую пыль, окунался в огромное зеркало, сразу же выскакивал и, теряя последнюю свою силу, растворялся в чёрном дермантине, скрытой во мраке входной двери.
В неподвижную, тягучую тишину, изредка, проникало чуть слышное, очень неприятное, более похожее на скрип, поскуливание.
Вдруг, в одно мгновение, неприятный звук оглушительно взорвался, чуть не выбив закрытую дверь кухни.
Чёрная, обитая крест-накрест медными кнопками, дерматиновая дверь отворилась, и в коридор вошли: девочка, обхватившая двумя руками накрытый материей квадратный предмет и молодая женщина.
Женщина дернула за свисающий с потолка шнурок (жёлтый свет накалившейся лампочки вмиг раскрыл все потайные углы небольшого коридора). Раздевшись, она подошла к зеркалу, потёрла щёки румяные с мороза, придававшему её лицу особую привлекательность. Высокая и стройная, с тёмными волосами ровно покрывающими плечи, она невольно залюбовалась собой: весело сверкая карими глазами, поворачивалась то одной, то другой стороной.
В зеркале женщина увидела дочь снующую по коридору, никак не решавшуюся расстаться с квадратным предметом. Длинноногая, с худыми коленями, с живым смеющимся лицом, она, наконец, поставила предмет, быстро разделась, скинув всё на пол, затем вернулась и с нетерпением приподняв материю заглянула внутрь, взвизгнув от восторга.
Каждый новый (для неё - вот уже девятый) год озадачивал девочку нелёгким вопросом: куда девать, не дававшую ей усидеть на месте, переполнявшую края, энергию. Впрочем, на этот вопрос дать ответ она так и не успевала.
- Одежду кто собирать будет? – строго обратилась к зеркалу мама.
- Ну, мам! - скривилась девочка, поймав в зеркале её взгляд. Недовольная, она всё же собрала одежду и, подпрыгивая, с трудом её развесила.
Мама взяла таинственный предмет, чтобы унести, но услышав вопль “Нет!” за спиной - передумала. Девочка подскочила к предмету и крепко обняла, словно его хотели у неё отнять.
- Сейчас, сейчас, мой дорогой! - ласково сказала мама, открывая сотрясающуюся кухонную дверь.
Вместе с ярким дневным светом в коридор ворвался очень шустрый молодой пёс, помесь таксы и ротвейлера, чёрный как смоль, с длинным телом и короткими толстыми лапами коричневого цвета. Необузданная радость захлестнула собаку и она юлой закрутилась между ног хозяек, мешая им пройти на кухню.
Девочка поставила покупку на подоконник рядом с аквариумом, внутри которого, среди покачивающихся водорослей, неторопливо существовали маленькие рыбки. Она откинула покрывало и от восторга захлопала в ладоши. Под покрывалом оказалась клетка с маленькой лесной птичкой. Ошеломлённая детскими криками и лаем собаки птица беспокойно металась по жёрдочкам.
- Тихо всем! - прикрикнула мама.
Собака послушно завертела хвостом. Девочка закрыла рот, из которого, ещё некоторое время, доносились схожие с мычанием звуки.
Суета и шум разбудили хомячиху с хомячатами. Они жили в большом аквариуме, который громоздился на морозильнике. Морозильник громко урча трясся в углу, но, всё же, иногда умолкал, давая хомякам немного поспать. В этот сладостный момент их и встревожил возникший шум и гам. Хомячиха обеспокоено потыкалась носом в стеклянную стенку аквариума и принялась загонять обратно в укрытие расползавшихся хомячат.
Папа-хомяк жил отдельно на высоком холодильнике. Он вылез из норки, сделанной из продуктового бумажного пакета, свысока всех осмотрел, затем бросился к небольшому крутящемуся барабану и, быстро перебирая лапками, побежал внутри колеса.
Тем временем девочка, изучая покупку, открыла дверцу клетки и заглянула в неё. Птица прыгнула по жёрдочке.
- Ой! - испугавшись, захлопнула дверцу девочка и звонко засмеялась. Затем, словно на арфе, провела пальцами по проволочным стенкам, вслушиваясь в звучание. Сунула один палец между прутьями клетки и, с трудом оттуда вынув, мгновенно его облизала.
- Фу-у! - Мама хлопнула её по руке.
Девочка налила птице воды. Мама насыпала крупу. Наблюдая за птицей, женщины замерли. Удивлённая возникшей тишиной собака притихла у ног хозяек, и только нервно трепещущий хвост выдавал напряжение внимательно следящих за происходящим глаз.
Успокоившись, птичка спрыгнула с жёрдочки на край резервуара, осмотрелась, обмакнула клюв в воду, подняла головку и пощёлкала язычком. Попробовав, начала пить уверенно, разбрызгивая воду в разные стороны.
От восторга девочка бросилась на колени к маме, устало присевшей на табурет и, крепко обняв за шею, уткнулась лицом ей в грудь. Улыбаясь, мама сняла резиночки с хвостиков девочки и нежно взъерошила её волосы. Пёс, завистливо заскулил и ,вытянувшись во весь рост, также пытался взобраться на колени. Наконец, потеснив девочку, щенок (а, несмотря на большие размеры, он был ещё глупым щенком) устроился на коленях и от безмерного собачьего счастья стал быстро-быстро лизать смеющиеся лица женщин.
Долго не усидев, девочка спрыгнула и подбежала к телефону. Быстро набрала номер. Нетерпеливо елозила, пережидая длинные гудки:
- Лёнька, привет! Ты просто не представляешь, что у меня есть. Поднимайся быстрей ко мне... Потом помоешься... Ну, скажи маме, что на минутку... Срочно... Очень... Ну и дурак... Потом не покажу... Нет, не подождёт!.. Идёшь? Давай быстрее.
Она бросила трубку на телефон и, чуть не споткнувшись о собаку, снова побежала к птице.
Звонок. Мама открыла дверь.
- Здравствуйте, тётя Настя.
- Здравствуй, Лёня. Заходи.
В коридор вошёл, одетый по домашнему, светловолосый, худенький мальчик, одноклассник девочки и сосед по подъезду. К нему устремился, радуясь другу, радостный пёс.
- О-ой!
Мальчик юркнул обратно за дверь, которую тут же с визгом осадил огромный щенок.
- Тётя Настя, вы же знаете! - послышался жалобный голос.
- Ох, прости.
Женщина схватила пса за ошейник и с трудом потащила за собой. Только когда за собакой закрылась дверь маленькой комнаты, мальчик снова решился зайти в коридор.
- Не бойся, теперь можно, - сказала женщина. - Ты уже слышал?
- Слышал, - кивнул он.
- Ну иди, Ольга в комнате.
Мальчик прошёл по коридору и, приоткрыв дверь, заглянул в большую комнату. На широком диване, стоящем в углу, напротив двери, сидела девочка. Лицо её уткнулось в согнутые колени, которые она обхватила руками.
- Привет, - поздоровался мальчик и вошёл в комнату.
Ответа не последовало. Постояв немного, он осторожно присел рядом с девочкой на диван. Девочка не шевельнулась. Из-за колен слышались лишь тихие всхлипывания.
- Покажешь? - решился спросить мальчик.
Девочка оторвала от колен заплаканное лицо, не посмотрев на мальчика, встала и направилась на кухню. Мальчик последовал за ней. Притихшая было собака, услышав шаги, с новой силой рванулась на штурм закрытой двери. Быстро миновав дверь маленькой комнаты, мальчик догнал девочку. Они подошли к клетке с маленькой птичкой. Рядом всё так же плавали рыбки в своём аквариуме. Птица как будто спала, лёжа на полу, задрав вверх лапки.
- Вот смотри! - воскликнула девочка.
Мальчик стоял тихо, смотрел на птицу.
- Вы её кормили? - наконец спросил он.
- Дурак!
- Чего же она?
- Мама говорит, лесная птица была - в неволе умерла.
Девочка открыла дверцу и вынула птицу из клетки. Аккуратно одним пальцем погладила её крошечную головку, затем сложила руки лодочкой, словно накрыла одеяльцем.
- Тёплая ещё. На, подержи, - протянула она руки к мальчику.
Мальчик слегка отпрянул.
- Нет, я это не люблю.
Сам не заметив, он спрятал руки.
Девочка усмехнулась.
-Ты что - боишься? Она же маленькая.
- Нет, не боюсь, - ответил мальчик смущаясь, - но.., я этого не люблю.
Девочка пожала плечами и положила птицу обратно в клетку.
-Ты пойдёшь сегодня с нами её хоронить?
Мальчик не отвечал.
- Чего ты молчишь?
- Ты знаешь.., - начал он виновато, - мама просила сегодня дома быть, потом... уроки не сделаны.
- Как хочешь, - девочка обиделась.
Вошла мама.
- Глаза какие красные, - сказала мама, вытирая девочке платком глаза и нос. - Успокоилась наконец? Сейчас будем чай пить. Иди, принеси печенье, - попросила она Ольгу.
- Лёша чай не будет, ему домой пора, - ответила девочка за мальчика, уже успевшего сесть за стол. - Его мама ждёт... - она скривилась, изображая его,- ...у-уроки делать.
Мальчик встал из-за стола.
- Спасибо, тётя Настя - мне пора.
- Что за срочность такая? - спросила мама, с подозрением посмотрев на дочь.
Девочка поджала губы, отвернулась и стала разглядывать в окно играющих в снежки детей в школьном дворе. С высоты тринадцатого этажа дети казались игрушечными.
Мама махнула рукой.
- Не смотри на неё. Она сегодня с утра ревёт, - обратилась она к мальчику. - Садись, я тебе чаю налью.
Девочка оторвалась от окна и зло посмотрела на мальчика. Мальчик это заметил.
- Я пойду, - сказал он, - мама ждёт.
- Ты сегодня ещё зайдёшь? - спросила женщина.
- Нет, - ответила за мальчика Оля.
- Нет, - неуверенно согласился Лёша.
Он направился по коридору к выходу. По дороге шарахнулся в сторону от двери, которую, услышав шаги, снова осадила собака.
Женщина пошла его провожать.
- Тихо, - крикнула она через дверь собаке.
Собака громко заскулила.
Мама, повозясь с замком, открыла входную дверь.
- До свидания, - выходя за дверь, сказал мальчик.
- До свидания, Лёша, - ответила женщина. - Ты приходи. Она успокоится, и ты приходи. Маме привет передавай.
- Ладно.
Мальчик пошёл к лифту.
Мама закрыла дверь и вернулась на кухню.
Девочка наливала себе чай.
- Так нельзя, - сказала мама, покачав головой.
- Можно, - ответила девочка и откусила принесённое печенье.
- Ты понимаешь, что поступила плохо?
- Ну и ладно. Так ему, трусу, и надо... Гоша! Гошка-а!
Девочка спрыгнула с кухонной табуретки, подбежала к двери и выпустила собаку.
- На! на! - протягивала она собаке откусанное печенье.
Собака высоко прыгала вверх, пытаясь схватить печенье, но девочка каждый раз поднимала руку ещё выше, всё больше и больше выводя собаку из себя.
- Не мучай собаку, отдай ей печенье, - раздражённо крикнула мама.
Девочка, наконец, отдала собаке печенье. Собака вмиг его проглотила и заскулила, ожидая ещё кусочек.
- Хватит с печеньем, - сказала им мама, - сейчас будем обедать.
- А закапывать когда пойдём? - спросила девочка.
- Когда пообедаем, тогда пойдём.
- Ты понял? - сказала девочка щенку, слегка стукнув его по лбу кулаком. - Когда пообедаем, тогда и пойдём.
Щенок ничего не понял, только радостно завилял хвостом.
Мама с девочкой вышли из подъезда высотки. Мама несла хозяйственную сумку, девочка вела собаку на поводке. Из ртов и пасти сразу повалили клубы пара. Колкий мороз защипал женщин за носы.
Девочка отстегнула рвущегося с поводка Гошку, и тот бросился на школьный двор, находящийся напротив дома. Он в три скачка взобрался на пригорок и нырнул в дыру железобетонного решетчатого забора, окружавшего школьный двор. Затем оттуда донёсся лай, радостные крики и детский смех.
Мама и дочь поздоровались с пожилыми женщинами, сидевшими на скамейке возле подъезда (несмотря на мороз, укутанные и обвязанные всевозможными платками и шарфами, они ничего не упускали из поля своего зрения). Затем они вышли на тротуар, по которому снующие прохожие, рискуя испортить обувь, месили солёную грязь, свернули направо, обогнули дом и оказались во дворе.
Воскресный солнечный день вдохновил множество детей всех возрастов выйти во двор, окружённый сплошной стеной домами-высотками. Недалеко от играющих детей собрались кучками родители, в основном мамы. Самые молодые из них ритмично качали коляски.
Знакомый мальчик, увидев Ольгу, позвал её играть. Она отрицательно мотнула головой. Мама показала ей на высокий куст, укрытый огромной белой шапкой, стоявший в стороне от детской площадки. Девочка подбежала к нему, схватилась за ветку и тут же отбежала, обсыпанная снегом. Отряхнув дочь, пригнувшись, мама забралась под куст и стала ногой расчищать снег. Девочка, где ногами, где руками в красных, вязанных варежках, помогала ей. Вместе справились быстро и вскоре добрались до заледеневшей земли. Мама достала из сумки детскую лопатку, железную с деревянной ручкой, и резкими ударами попробовала копнуть. Лопатка со звоном отскакивала от земли, откалывая от неё ледяные крошки.
- Дай я, дай я! - суетилась девочка позади мамы. Заполучив лопатку, она начала колотить по земле, разбрызгивая крошки во все стороны, но быстро устав, отдала лопатку обратно.
Вскоре мама остановилась:
- Пожалуй что хватит?! - сказала она, смотря на небольшую ямку.
- Нет, не хватит!
Девочка отобрала лопатку и упорно продолжила ковырять землю. Наконец и она распрямилась и перевела дух:
- Вот теперь - хватит!
Мама достала из сумки небольшой тряпочный кулёк и протянула дочери. Девочка развернула его, обнажив трупик маленькой птицы. Лицо у ней нахмурилось. Пальцем она в последний раз погладила птицу и, аккуратно завернув, положила кулёк в ямку. Взяла лопатку, но, подумав, отложила в сторону. Варежками сгребла разбросанные ледяные крошки и засыпала ими могилку. Утрамбовала, затем распрямилась. От мелькнувшей в голове мысли озабоченное лицо её оживилось. Она пролезла к середине куста, взялась за ветки и, что есть силы, тряхнула, но сил было мало, снега слетело немного.
- Мама, помоги!
Мама присоединилась к дочери, и они вместе качнули куст. Снежная шапка слетела с куста и с шумом осыпала всё вокруг. Когда белая пыль рассеялась, женщины перешагнули через образовавшиеся сугробы, скрывшие могилку, и, возбуждённые, стали сбивать друг с друга обильный снег. Отыскав засыпанные вещи, они вышли на тротуар и энергично постучали ногами об асфальт, отряхивая обувь.
С детской площадки за ними с интересом наблюдал знакомый мальчик. Он снова позвал Ольгу играть, но она снова отказалась, отвернулась и дёрнула маму за руку, увлекая её за собой. Они пошли обратно к подъезду. По дороге девочка взбежала на пригорок, подбежала к школьному забору и крикнула между железобетонных решёток:
- Гоша, ко мне! Гошка!
Тут же из дыры выскочил счастливый пёс и кинулся к маленькой хозяйке. Девочка, распахнув руки, на лету схватила его, но не удержалась и они кубарем скатились вниз с заснеженного холма. Собака мгновенно вырвалась из объятий и устремилась к старшей хозяйке, на ходу разбрызгивая прилипший снег с шерсти.
Сидевшие рядом бабушки вскинули руки, закрываясь от сотен брызг, и неодобрительно закачали головами. Мама извинилась, стукнула поводком собаку и зацепила его за ошейник.
Подбежала девочка, отряхивая пальто своей намокшей шапкой.
- Безобразие! – утираясь, снова вскрикнули старушки.
- Ну что ты делаешь? - Мама выхватила у дочери шапку и, машинально её тряхнув, надела на девочку, окончательно выведя из себя охающих и ахающих женщин. Она развела руками, показывая свою ненамеренность, но, стремящаяся домой собака, утащила её в подъезд. Девочка была смущена, оставшись наедине с недовольными женщинами.
- Простите, - присела она в лёгком реверансе и быстро юркнула за мамой в подъезд, оставив негодующим старушкам ещё одну волнующую тему для обсуждения.
Мама придерживала изнутри двери лифта. Девочка вбежала в него и двери захлопнулись. Она стукнула по кнопке этажа, лифт немного качнулся и поехал. Собака, обежав пару кругов, уставилась в щель между дверьми, с интересом наблюдая за мелькающими этажами.
- Мам, мы когда поедем? - спросила девочка.
- Мы уже едем.
- Я не про это. Мы ведь сегодня поедем?
- Сегодня не поедем. Посмотри на свой нос.
Мама рукой потёрла у дочери белый от мороза нос.
- У-у, больно! - отстранилась девочка. - Мы же уже решили. Ты обещала. - Она топнула ногой. Лифт слегка качнулся.
- Аккуратно, не балуйся!
Мама положила руку ей на плечо.
- Не буду аккуратно! - Девочка надула губы, дёрнула плечами, стряхивая руку.
- Останешься без подарка, - напомнила мама.
- Пусть без подарка.
Мама молчала.
- Ну, мам.
Девочка снова топнула ногой. Лифт остановился.
- Ну вот! - успела сказать мама.
Двери разъехались в стороны. Перед ними стоял полный мужчина с портфелем и в шляпе.
- Здравствуйте, можно? - спросил мужчина, посматривая на собаку.
- Здравствуйте, мы наверх, - сказала мама. Девочка согласно кивнула головой. Собака облизнулась.
- Тогда я подожду. - Мужчина отступил на шаг. - До свиданья.
- До свиданья. - Мама нажала на кнопку, лифт закрылся и снова поехал. Она взглянула в просящие глаза дочери, потом в вечно просящие глаза собаки и сдалась:
- Ладно, только сначала согреемся.
- Ура! - воскликнула девочка и, шутя, дёрнула за уши собаку.
Лифт доехал до нужного этажа и двери отворились.
Ещё не стемнело. Мороз смягчился. Небо затянуло, слегка пошёл мягкий снег.
Женщина с девочкой окунулись в шумящие ряды Птичьего рынка. Они внимательно смотрели по сторонам, но, не останавливаясь, быстро продвигались вперёд.
Шли мимо притопывающих на холоде женщин и мужчин, сующих под нос: хомяков; щенков разных пород; кошек с котятами; белок в колесе; прячущихся черепашек; разодетую в шубку, шапку-ушанку, валенки и меховые рукавички маленькую обезьянку; и даже важного пингвина в “чёрном фраке”.
Остановились они возле мужика с клетками. Немного постояли, молча, смотря на птиц в клетках, на мужика. Мужик увлечённо что-то объяснял толстой женщине в широкополой шляпе, подвязанной белым шерстяным платком, равнодушно смотревшей на него, и показывал на одну из клеток. В клетке сидела небольшая птица с розовым, как стрелка, аккуратным хохолком, пёстрыми крыльями и голубым хвостиком. Птица сидела спокойно, изредка перепрыгивая с жёрдочки на жёрдочку.
- Надумали? - спрашивал он женщину. - Берите эту. Свиристель. Ест немного. Стоит ещё меньше. Иногда поёт. Я не слышал, но люди говорят.
Женщина стояла невозмутимо. Перевела взгляд на другую клетку. В ней серенькая птица с кривым клювом щёлкала кедровые орешки. Щёлкала так ловко, что скорлупа далеко разлеталась в разные стороны.
- Это клёст, - следя за взглядом покупательницы, продолжил продавец. - Грызёт орешки - очень смешно. Тоже недорого.
Женщина без интереса осмотрела другие клетки, развернулась и пошла прочь.
- Зяблика возьмите, - без надежды крикнул ей вдогонку мужик. - Хороший зяблик. Сам ловил.
Женщина не обернулась.
Девочка дернула маму за руку.
- Вы нас помните? - спросила мама продавца.
Мужик внимательно их осмотрел.
- Мы были у вас в прошлое воскресенье.
Мужик насторожился.
- Купили у вас птицу.
- Вот такую, - девочка показала на одну из клеток. В ней прыгала знакомая маленькая птичка.
- Королёк, - профессионально вырвалось у продавца. - Ну и что?
- Она умерла, - сказала мама. - Сегодня ночью.
Продавец машинально шагнул, загородив клетку с птицей.
- Это бывает. - Чуя недоброе, он весь напрягся. - Вы её кормили?
- Вы что, смеётесь? - у мамы взгляд стал жёстким.
- Дурак! - вырвалось у девочки.
- Помолчи, - строго одёрнула девочку мама.
- Нет, не смеюсь, - нахмурился мужик. - Но я причём?
- Они у вас все умрут в клетках. - Мама обвела рукой ряды клеток.
- Их надо отпустить, - решительно шагнула на мужика маленькая девочка.
- Да вы что, в своём уме? - отступил мужик, озираясь по сторонам, словно ища защиты. Затем пошёл в наступление:
- Идите, - помахал он им в сторону. - Нечего тут стоять.
- Это же надо, - нарочито повышая голос, обратился он к соседям, уже посматривающим на шум. - Стоят, стоят, ничего не берут, людям мешают покупки делать.
- Идите, идите, - снова помахал он им рукой. - Я вас не знаю, и вы меня не знаете.
Он примирительно зашипел:
- Неприятности ни вам, ни мне не нужны. Идите, идите.
Женщины не думали уходить.
- У-у! - Девочка погрозила кулаком в красной варежке.
Мама снова её одернула. Та отступила назад.
- Так вы их не отпустите? – настойчиво спросила мама продавца.
- Как это - отпустить? - непонимающе пожал плечами продавец. - Они денег стоят!
- Сколько стоит вот эта?., - мама показала на птицу, - ...королёк.
Продавец недоверчиво посмотрел на маму, посмотрел на птицу, назвал цену.
- Прошлый раз меньше было.
Продавец развёл руками:
- Инфляция!
Мама достала деньги. Отсчитав несколько купюр, отдала их продавцу. Продавец убрал деньги в карман штанов, поднял и протянул клетку. Девочка выхватила клетку из его рук, отвернулась, поставила её на снег и открыла дверцу. Скинув рукавицы, просунула руку в клетку. Хлопая крыльями, птица металась по углам, не давая себя поймать. Наконец удалось её схватить и вытащить наружу. Девочка с грустью посмотрела на птицу. Аккуратно зажатая в кулачке, она испуганно вертела маленькой головкой. Взяв птицу двумя руками, девочка подняла руки и, словно бутон, раскрыла ладони. Птица встрепенулась, взмахнула крыльями и, чирикнув, резко взмыла вверх, скрываясь в надвигающихся на город сумерках. Щёки девочки обожгли скатившиеся слезинки, она вытерла их рукавом и счастливо запрыгала, махая птице рукой.
- Сколько за всех?- объявила мама.
Продавец несколько изумился, но задумался, соображая цену. Тем временем мама пересчитала птиц, что-то складывая в уме. Девочка повторяла за ней, тоже пытаясь считать. Наконец продавец назвал цену.
- Много, - твёрдо отклонила мама. - Возьмём без клеток.
Она назвала свою цену. Продавец помедлив, согласился:
- Хорошо, но, как же вы их без клеток?
Женщина протянула ему деньги. Девочка ждать не стала, подбежала к клеткам и начала открывать дверцы. Вскоре к ней присоединилась мама. Мужик удивлённо качал головой. К нему подошли другие продавцы, просто зеваки.
Некоторые птицы вылетали, остальные выбираться не спешили, лениво отскакивая вглубь клетки, когда открывалась дверца. Шустрее всех оказались синички. Они были разные, но сообразительные, быстро выпархивали из открытой дверцы и резко взмывали вверх, разлетаясь в разные стороны. Остальных приходилось выгонять из клеток руками. Совсем спокойных девочка вытаскивала наружу и подбрасывала вверх. Они распрямляли крылья и отлетали в стороны, ныряя в ближайшие кусты и сугробы.
Наблюдая за невиданным зрелищем, развеселившийся люд на все лады заливался свистом, разгоняя вяло разлетающихся птиц.
Закончив, мама с дочкой подошли к другому продавцу, у которого было много снегирей, сидевших в клетках розово-серыми, толстыми комочками. Он всё видел и был готов. Сразу назвал цену. Мама поторговалась, договорившись, отсчитала деньги продавцу. Девочка уже открывала дверцы клеток, вытряхивая наружу ленивых снегирей. Снегири далеко не разлетались, усаживаясь на ветках деревьев.
Так они переходили от продавца к продавцу, где всё повторялось.
Свистя и улюлюкая, народ следовал за женщинами. Кто-то смеялся, кто-то крутил пальцем у виска. Раздавались предложения освобождать не только птиц. Один даже клятвенно пообещал летом выпустить всех рыбок из аквариумов, но деньги просил вперёд.
Женщины никого не слушали, делали начатое дело, пока не кончились деньги. Они остановились и перевели дыхание. Как-то сразу навалившаяся усталость, повесила отяжелевшие руки.
Вдруг девочка вскрикнула и рванулась в сторону. По сугробам лазили, собирая с веток кустов, не улетевших птиц, сообразительные продавцы.
- Не трогайте их! - кричала девочка, кидаясь на мужиков. - Мы их купили. Отпустите! Пусть они летят!
Она кидалась на них снова и снова, била их кулаками, но они только виновато разводили руками и продолжали отлавливать птиц. Девочка подбегала к какой-нибудь птице и подбрасывала её вверх. Птица взлетала, но быстро пикировала на ближайший куст, где её, тут же, подхватывал кто-то из продавцов. Битва была недолгой. Силы покинули девочку. Она села на сугроб и заревела.
- Гады! Гады! - сквозь душившие её слёзы, повторяла она, размазывая сопли рукавом. - Какие же вы - гады...
Подошла мама, подняла её с сугроба, отряхнула от снега, обняла. Девочка уткнулась лицом в мамину шубу, её трясло, раздавался глухой рёв. Подождав немного, мама достала платок, присела и стала вытирать зарёванное лицо. Она ей тихо что-то говорила, кивала головой, девочка, всхлипывая, кивала в ответ. Наконец мама выпрямилась, одела девочке её любимые красные варежки, взяла за руку. Они выбрались из сугроба, и пошли мимо всё ещё бегающих за птицами мужиков, мимо собравшихся любопытных зевак, провожающих их взглядом, мимо продолжающих торговать живностью продавцов.
Обнявшись, они удалялись от рынка прочь.
Прочь от толпы, от несправедливости, от настигшей их души обиды.
Они удалялись, шаг за шагом, в полумглу, вмиг накрывшую, и рынок, и дома вокруг, и, где-то там впереди, их дом, и весь город.
Они удалялись, как удалялся от них прошедший, нелёгкий день.
А там, впереди – их ждет свет нового дня, и день этот будет лучше, намного лучше.
Они знают это. Они в это верят.
Москва. 1999 г.
