Людовико
В городишке тихом Таорминастройно шла процессия с мадонной.
Дым от свеч всходил и таял мирно,невесомый, словно тайна мига.
Впереди шли девочки — все в белом,и держали свечи крепко-крепко.
Шли они с восторгом оробелым,полные собой и миром целым.
И глядели девочки на свечи,и в неверном пламени дрожащемвидели загадочные встречи,слышали заманчивые речи.
Девочкам надеяться пристало.
Время обмануться не настало,но как будто их судьба, за нимипозади шли женщины устало.
Позади шли женщины — все в черном,и держали свечи тоже крепко.
Шли тяжелым шагом удрученным,полные обманом уличенным.
И глядели женщины на свечии в неверном пламени дрожащемвидели детей худые плечи,слышали мужей тупые речи.
Шли все вместе, улицы минуя,матерью мадонну именуя,и несли мадонну на носилках,будто бы стоячую больную.
И мадонна, видимо, болеларавно и за девочек и женщин,но мадонна, видимо, велела,чтобы был такой порядок вечен.
Я смотрел, идя с мадонной рядом,ни светло, ни горестно на свечи,а каким-то двуединым взглядом,полным и надеждою, и ядом.
Так вот и живу — необрученными уже навеки обреченнымгде-то между девочками в беломи седыми женщинами в черном.
