А почему
По вечерам,
Как все седые ветераны,
Рассказывая столь пространно
Про все, что было тут и там,
Ты, о участник старых драм,
Не говоришь про этот шрам?
Не хочешь трогать старой раны?
Слов подходящих не найдешь?..
— Бедняк пырнул меня со страха.
Ему сказали: «Уничтожь,
Не то тебе — топор и плаха!
Иди!» — и дали в руку нож.
Ну вот, он и пырнул с размаху,
Но шкуру этим не спасешь,—
Сам стал он вскоре кучкой праха.
Цена ему, конечно, грош.
Но ведь жива его вдова,
Да выросли теперь и дети.
Что ж им вредить? К чему слова?
Зачем воспоминанья эти!
Пусть думают, что их отец
Достоин рая, а не ада.
Невинных разбивать сердец
Без надобности не надо.
Да эти раны бередить,
Бывает, и себе дороже.
Столетье можно погодить,
Пусть правда выяснится позже!
И он потрогал шрам на коже,
Шрам этот тонок был, как нить.
