Не в бревнах, а в ребрах
Церковь моя.
В усмешке недоброй
Лицо бытия.
Сложеньем двуперстным
Поднялся мой крест,
Горя в Пустозерске,
Блистая окрест.
Я всюду прославлен,
Везде заклеймен,
Легендою давней
В сердцах утвержден.
Сердит и безумен
Я был, говорят,
Страдал-де и умер
За старый обряд.
Нелепостей этот
Людской приговор:
В нем истины нету
И слышен укор.
Ведь суть не в обрядах,
Не в этом — вражда.
Для Божьего взгляда
Обряд — ерунда.
Нам рушили веру
В дела старины,
Без чести, без меры,
Без всякой вины.
Что в детстве любили,
Что славили мы,
Внезапно разбили
Служители тьмы.
В святительском платье,
В больших клобуках,
С холодным распятьем
В холодных руках
Нас гнали на плаху,
Тащили в тюрьму,
Покорствуя страху
В душе своему.
Наш спор — не духовный
О возрасте книг.
Наш спор — не церковный
О пользе вериг.
Наш спор — о свободе,
О праве дышать,
О воле Господней
Вязать и решать.
Целитель душевный
Карал телеса.
От происков гневных
Мы скрылись в леса.
Ломая запреты,
Бросали слова
По целому свету
Из львиного рва.
Мы звали к возмездью
За эти грехи.
И с Господом вместе
Мы пели стихи.
Сурового Бога
Гремели слова:
Страдания много,
Но церковь — жива.
И аз, непокорный,
Читая Псалтырь,
В Андроньевский черный
Пришел монастырь.
Я был еще молод
И все перенес:
Побои, и голод,
И светский допрос.
Там ангел крылами
От стражи закрыл
И хлебом со щами
Меня накормил.
Я, подвиг приемля,
Шагнул за порог,
В Даурскую землю
Ушел на восток.
На синем Амуре
Молебен служил,
Бураны и бури
Едва пережил.
Мне выжгли морозом
Клеймо на щеке,
Мне вырвали ноздри
На горной реке.
Но к Богу дорога
Извечно одна:
По дальним острогам
Проходит она.
И вытерпеть Бога
Пронзительный взор
Немногие могут
С Иисусовых пор.
Настасья, Настасья,
Терпи и не плачь:
Не всякое счастье
В одеже удач.
Не слушай соблазна,
Что бьется в груди,
От казни до казни
Спокойно иди.
Бреди по дороге,
Не бойся змеи,
Которая ноги
Кусает твои.
Она не из рая
Сюда приползла:
Из адова края
Посланница зла.
Здесь птичьего пенья
Никто не слыхал,
Здесь учат терпенью
И мудрости скал.
Я — узник темничный:
Четырнадцать лет
Я знал лишь брусничный
Единственный цвет.
Но то не нелепость,
Не сон бытия,
Душевная крепость
И воля моя.
Закованным шагом
Ведут далеко,
Но иго мне — благо
И бремя легко.
Серебряной пылью
Мой след занесен,
На огненных крыльях
Я в небо внесен.
Сквозь голод и холод,
Сквозь горе и страх
Я к Богу, как голубь,
Поднялся с костра.
Тебе обещаю,
Далекая Русь,
Врагам не прощая,
Я с неба вернусь.
Пускай я осмеян
И предан костру,
Пусть прах мой развеян
На горном ветру.
Нет участи слаще,
Желанней конца,
Чем пепел, стучащий
В людские сердца.
В настоящем гробу
Я воскрес бы от счастья,
Но неволить судьбу
Не имею я власти.
