Старый Бог сидит в кресле-качалке,
Старый Бог листает истёртый блокнот.
У него много дел, он выбирает по считалке,
Зная точно, что ветер всё скоро снесёт.
Старый Бог листает альбомы и смотрит на лица:
Фотографии изжелтели, но черты узнаются!
Кто же позволит Старому Богу проститься,
Если в доме его даже часы идти мнутся?
Старый Бог вспоминает, кого он не создал,
Кого не привёл в этот мир, не ввёл в этот дом.
Были вроде...и звёзды из серебра, и воздух,
Ну а кто был за ними? кто был потом?
Были тираны? Да, были и будут ещё сколько раз!
Были святые? Да, были и будут - некуда деться.
Змеи и люди, бирюза в душах, властители фраз...
Были и те, кто открывал последние дверцы!
Кого же не было? Облачный день? Живёт!
Седой Бог листает свои записки, оживляя память.
Он знает, что всё скоро ветреный день унесёт,
Но не может своего занятия оставить.
Статуэтки людей лепили из облика неба?
Лепили! сколько уже армий слепых по площади идут.
Хрупкую паутинку мечтаний кто-нибудь требует?
Конечно! И просят ещё...и просят, и ждут!
Кого же не было? Кого? Друидов? Жрецов?
Королей или бардов? Поэтов? Кузнецов?
Все были, были когда-то...сказки плетут,
А записи ждут последней воли Бога...ждут.
Вот она мысль...вот оно - озарение чувств!
Вот оно - решение, сплетено из искусств.
Дрожащей рукой в руки взяв карандаш,
Седой Бог пишет того, кто не наш и не ваш.
Он бросает с упрямствами дайс и пишет итог,
Вносит в картотеку значения ума и силы,
Значения чувств и слов...всё пишет старый Бог,
С помощью дайса решает и о месте для могилы.
И вот уже закончен очерк.
И вот уже отложен карандаш.
Кого же ты нам напророчил?
Кто этот, что "не наш", "не ваш"?
Листок был вырван из блокнота,
Ветер закружил его легко в горах.
И где-то очень далеко был кто-то,
Кто увидел, что на листе том прах.
