В зыбкой темени луч УЗИ выдал экрану мои размеры,
Барк полусонный "Крошка Мари", приняв команду, оставил шхеры...
Но, лишь застучала цепь якорная, нежно полируя родные клюзы,
Понял и я в утробе у матушки - быть гражданином мне неведомого ""Союза""!
Ветер берёт ""фа-диез"" в бизани, голос второй ведут паруса,
От Господа получаю наказ окончательный -
Завтра же оставить свои Небеса!..
Штурман по карте молча выверил Каттегата предательскую горловину,
Да, и я , отшвартовку начал, выбирая ручонками скользкую пуповину...
Свежие ветры романтики, трепят паруса ткань,
Резво ножи свои точит, мира отборная дрянь...
Тёплые ветры с Лютеции несут ароматы нам Лувра,
С Запада, на негодяев скалятся, белые скалы Дувра...
Вот исчезает и Франция - милой любви бастион,
И не грозит уже плахою, скрытый в дождях, Альбион...
Эх! Хорошо б, уж и ножки размять, в прыжках на чужие палубы,
Да и руками бы, всласть помахать, саблями, аль палашами бы!..
Славно в борты кораблей постучать, старыми аркебузами,
Да экипажи послать отдыхать к синим, прозрачным медузам!
Нежные горлышки пощикотать, ржавым, от крови, стилетом,
Да экземпляров прибавить бы 100, что ль, к Берегу уж, Скелетов!..
Шкипер, над компасом мается, кок свой цедит бульон,
Марсовый во все гляделки высматривает, купеческий галион!
Тихо скулит над картами вахтенный, веря в удачу и в чудеса,
У мамы, в утробе, прибой раскачивает, мои, разрастающиеся, телеса!!!
Гуси и олуши держат на Юг, ветры поют нам мехами баяна,
Тихо ложатся под килем у барка, все параллели - меридианы...
Сабли наточены, пушки заряжены, стеньгою крепко к кнехтам привязаны,
Цели намечены, курсы проложены, дудки кричат нам ""Отбой!"" ,
Роджер над мачтами ласково скалится - скоро удача пиратикам свалится,
Нам - что отец он, родной!..
Где ж, вы, любимые, ломом дробимые, кованые сундуки?!.
Наши матросы - не альбатросы вам - могут и спиться с тоски!
Эй,ты, Атлантика! Волны, как фатики...Ты на ""Мари"" не смотри,
Что на износе всё, и в перекосах всё, в драках мы - упыри!!.
И призрак удачи, забрезжил, у сброда и нашего, наконец!
В дымке далёкой, замечен был марсовым, жирный, богатый купец!!.
Сволочь моя, в бульоне саргассовом, чешет мадерой себе горловину,
А у меня - здесь, в потёмках, аврал - душит родная меня пуповина!..
Там пол-команды по реям мечется, вглядываясь, в исчезающий галион,
Здесь же, узлы свои силюсь распутать я, дёснами покусывая, амнион!!.
Ха! Удалось!! И, от жизни хмелея, с глазками, закатанными под лоб,
Слышу я вопли матросов на реях, узревших над Касабланкою, белый столб...
Справа от них Треугольник Бермудский - око всей матушки нашей Земли,
А у меня голова не проходит в родные матушкины родовые пути!..
Сволочь несёт там прямо на рифы - биржа за жизнь их не даст им и цента!..
Но, ведь, и мне, здесь, уже не житуха - теперь отделяется , уже и плацента!!.
Их там ласкают шалые ветры, гады на них там глядят все морские,
А у меня , здесь, другие проблемы - в глотку вцепилась мне асфиксия!!!
Силюсь найти в этом мраке я выход, в темень пославшего, в голос кляня,
Знаю, моих там несёт уж на скалы - сорваны бочки и якоря!!.
Ты обещал мне - открою я земли - буду в стране я своей Император,
Как зачинают люди детей, с головой не входящей в иллюминатор ??!
В маме, я мыслю, сделают люк - тётку погнали за женским , за слесарем...
Слава Господь! Не грехом выхожу, а уж, по-царски - Кесарем!
Барком играют течения тёплые, воют на воду, клянут там судьбу,
А у меня, тут, родные - околоплодные! Топят меня, как Муму, тут в пруду!!!
Судно у них там, в пучину нацелилось, в бездну закладывая виражи,
А у меня здесь перчатки лишь липкие, да гангстеров белых двух, миражи...
Я возмущён наглым их обращением! Я же их всех прикажу повесить!!
Но, слышу я, глас с Небес Обетованных:""Вымыть его! Измерить и взвесить!""
С бандой теперь, мы уж все в неведенье: где я и скрылся куда купец в тумане?
Что они тут?! Все с ума посходили?!! Здесь не дают воды моей маме!!!
Бах! И, как символ удачи отчаянной, ставкою шанса - на миллион,
Зрю всех людей вверх ногами и, здесь - я, а в паре кабельтовых - галион!!!
Гляделки купцов всех застыли в ужасе, с мочою меж ног по дебелой коже,
С бим-грот-фок мачт на них славно таращится, наш Развесёлый Роджер!!.
Стой!!! И пока их мортиры не подняли, жерла на нас свои, сучьи,
Птицей удачи летят в их борта мои абордажные крючья!!!
Рубят рапирой они концы, руками привыкшими до юбок и винта,
Но, чайками Смерти кричат им лицо, дети папаши Флинта!..
Хотя и не он, ни король тут один, и даже , ни жирный Морган,
Не ведают, что лишь из рук моих, каждый получит свой орден!..
Ждите меня! Я лечу уже в вам! Карта всех звёзд мне знакома!
Тут ерунда, тут затыка одна... С братией из роддома!..
И чуют пираты - братья мои - меж запахов золота и ванили,
Сладких двух дев, узрели они, с какой-то, дурацкой, Севильи...
Золото спрятано в бочках, цепей увенчанных звеньями,
В кубрике заперты девушки , злыми своими дуэньями...
Наших здесь два товара, в море, нам уготованном,
Всех остальных ждёт пуля и дно. Всех, кроме девок и золота!..
На горизонте тёмная полоса... Эй! Паруса зарифить! Будет шторм...
Колченогий Бояринцев, чуть наклонясь, каплет на матушку свой хлороформ...
Не знает, хирург одноногий, пока, что он погружает в зефир,
Владельца морей, берегов всех и дна, глушившего кислоту и эфир!..
Над галионом пороха дым, драка с пальбой на шкафуте...
Жаль, капитан, двух моих подлецов, уже подстрелил на юте!..
Славно легли, приобнявшись, друзья, распластанные валетом,
С пулей в башке, прикорнул один, другой весь разорван мушкетом!..
И рядом, правильными, почти что, волнами,
Ещё, с десяток людей моих, с проломленными черепами...
Пьяными гроздьями в сто человек, рубка идёт в такелаже,
Палубы в реках крови чужой, в обрывках лиловых корсажей...
Но это, лишь мелочь для нас, и вот, мы бимсами, да и брамсами,
Ломаем девственность всех их трюмов между шальными галсами...
В Боготоле затишье, в воздухе - хмарь, Чулым лишь рябит, слегка...
Старый Модель, роняя пот, режет матушку от грудины и до лобка...
Зарублен последний солдат , наконец, вопят за бортами дуэньи,
Бывают же, и у негодяев всех, счастливые в жизни, мгновения...
""У всяких!.."" журчат им под якорем,""Журчащие Пятидесятые""...
Рады и шлюхи наши тому - полку-то их, на двое прибыло,
И, славной кампаньей, во всех, враз, трюмах, бочкам всем, днища повыбило!
Лапают девственниц люди мои - пираты ж, наглы и грубы,
Пытливо раздвинув им ноги там, где ждут их срамные губы...
И тёмная, конская плоть мужчин, вонзаясь во плоть сиреневую,
Надолго излечит пленниц моих, от их надоевшей мигрени...
И, в неуёмном ржании, на белых холмах Андалусии,
Взлетают весело вверх их тела, до самой последней конвульсии...
Застолье идёт с этикетом тут, присущем Европе и Азии -
Топят в пучине морской, лишь чернь, а капитанов - в мальвазии!..
Первые страсти утомлены, пленники быстро утоплены,
И, дележа добычи для, кортики всех, изготовлены...
Днища у бочек повыбиты, в спорах камзолы попорваны,
Девочек наших ром опьянил, жаль им лишь юбок , разорванных...
С дымящихся трупов, все кружева, их украшают груди,
Хоть, большим вниманием, здесь и сейчас, пользуются другие люди...
Жадность, всегда чьи-то мозги, давит не хуже голода,
Так, что легко отделяются с плеч, в спорах, чужие головы...
Все сургучи, со всех коньяков, давно у пиратов, отстреляны,
Для снеди, меж трупов, десятки ковров, на палубах скользких, расстелены...
Подняли с дев, бельишко их, до... до парусов галиона...
Резво полощат в ветру, на виду, в первой крови, панталоны...
В грудах ветчин, сыров и колбас, все озабочены яствами,
Иканье ртов, с чавканьем тел, перекликаются явственно...
Ножки девчушек раздвинуты, спинки дугой их изогнуты,
Светлой пиратскою спермою, нежные рты их наполнены...
Ручки их обняли палубу, зубки их члены кусают,
Каждую юную пленницу трое пиратов ласкают...
Нежно им чешут юную плоть горлышки тёмных бутылок...
Любо глядеть, как народ мой ... берёт этих испанских кобылок!..
Для лучшего их наслаждения, подняли девам седалища...
Глубже и слаще массирует член, девственные их влагалища!..
Над жертвенной паха из белизной, тёмные шмели горбатятся,
Думаю, что и в ближайшие дни, трусики им , не понадобятся!..
Уфф! Мои люки отдраены, но радости мало , всё ж,
В острых парах хлороформа, в боку своём чувствую нож...
Но не бывает всё хорошо, здесь, в клятой Части Света!
Тенями Смерти легли нам на курс, хищные их корветы!!.
Что нам теперь?! Для чего это всё??! Так умирать западло!..
Будь оно проклято всё, если нам, здесь уготовано дно!!!
Девок отставить! Все к парусам!! Сволочи, марш на реи!!!
У тех, кто нанюхался вдоволь .изды, скоро ответят шеи!
Молитесь, уроды, теперь всем богам, чтоб грот этот принял ветер!
Если не примет, встречу в Аду! Всех вас убью, Donner Werter!!!
Видели, гады, к чему вас приводит насилье над детями на корабле??!
Вот почему мореманы считают, девственниц верной приметой к беде!!
Сделали с ними вы всё, что хотели, до матки засунув им,
Знаю, мечта они всех постелей, но плохо тонуть живым!!!
И синей закалки Мадрида клинки, Анталии и Сиенны,
Ласкают горлышки двух юных дев, артерии их и вены,
И, нежно прощаясь с любимыми вновь,
Целуют борта их невинную кровь...
И, чудо! Бизань сразу с гротом ожили! Да, это ж, почти , обман!!
И вот, мы уж рвём, глотаем, целуем, спасительный жёлтый туман!!!
--------------------------------------------------------------------------------------------------------
Марсовые сошли с ума наверху! Ветры волнам свернули выи!!
Стоя, стоном, поют мне гимн, ""Ревущие сороковые!!!""
Но, Фатой Морганой - как пьяный в стон - впадаю я снова в магический сон!..
От галиона осталась зыбь, да кружатся в волнах бочки...
Очнулся и я от наркоза битв, где чья-то рука, всё теребит мне,
То ушки мои, то почки...
То в жар, то в холод бросают меня, мочку уха кусают,
Нещадно бьют, но в ведро головой, пока ещё, не бросают!..
Измучалась крёстная мамка моя, намучив свои уж, и рученьки,
Нескромно ведёт лишь, ребёнок себя, вид принимая Мученика!..
Родился он, как бы , не во время, и в жизни его - мгновения,
Счастливый, бедняжка! Пожалуй, ему не дотянуть до Успения!!.
И, пусть, хоть не на Этом уж Свете, а в Том, но, чтобы ему пожить,
Ребёночка, хоть полу-мёртвого, всё ж, а надобно, окрестить!
И, пулей - электровеником - летит девка в храм, за священником!!
А я, в своём детском усилии, в надежде немного пожить,
Пытаюсь стать твёрдо на ножки свои, чтоб Господу доложить.
Но вместо рапорта чёткого - тщетны мои детские муки,
Из горлышка, спазмами сжатого, выходят чужие звуки...
То с клёкотом, то с шлёпаньем, где правильный звук, как роскошь,
Пиявкой бьётся во рту мой язык, к нёбу, паскуда, приросший!!.
Ноги меня здесь не держат, язык прирос, а руки болтаются...
Да, уж, с такими ""помощничками"" , только по жизни и маяться!..
Весь в крови - подбоем бархата, в Хитровку - актёром МХАТа,
Спускаюсь я в жизнь, как Сатин на ""Дно"" , в фейерверках русского мата!
И, внутренне подсобравшись, чтобы понять их нрав,
Силюсь представить весь монастырь, чтобы принять Устав...
Мозгами посильно двигая, усвоил я, правда, всё ж,
Их троица - мат, затрещина и по боку - острый нож!
И, тут же, все эти люди , меня, по своему, и окрестили,
И сильно, что позже бывало не раз, ругали и больно били...
А я, лишь, всё Господа спрашивал:"" Скажи, в чём тут участь-то Кесаря?""
И, стоило ль им, ради жизни такой, будить среди ночи, и ""слесаря""?!
Будь королём я хоть в Англии или монархом в Испании,
Или, хотя бы уж, в Швеции, властителем, пусть, патентованным,
Но почему же, в России , мне, участь врача уготована??!
И слышу я шелест - легчайший звук - звучащий почти некрологом:
""А средь больных родиться царём, и значит - родиться неврологом!""
Хоть ты, материк свой, на карты занёс, задолго до Пири и Рейса,
Во всех соборах прославлен Колумб - от Акапулько до Реймса!
И в Боготоле, и в Ачинске, над Белой и Чёрною Тиссой,
В Астурии, и в Андалусии, в кварталах Вальпараисо...
И на мостах Венеции, и в шпилях моей Лютеции...
Запомни, отныне Слова Мои с тобой до кончины века -
Высшая доблесть жизни земной - открыть в себе человека!!!
И в вещих отзвуках голоса я, как в брызгах святого салюта,
В Санта Марии узрел корабли, в строении Делла Салютте!..
И из дворцов, с перекрестья эпох, старше любимого бренди,
Брэнгвин кивнул мне с офортов своих, словно усталый денди...
