1.
След овальный, и точкой — каблук.
Так сказать, восклицательный знак.
Соблазнительна тема разлук
С переходом в табак и кабак.
Но не тронет меня этот снег,
Этот снег и следы твоих ног.
Не родился еще человек,
Без которого я бы не мог.
2.
Август — август, мой месяц — анапест !
Так тепло не бывало давно.
На скамейке стирается надпись
«Алексей плюс Наташа равно»…
Над рекой ветерок повевает,
Есть свобода и, в общем, покой.
А счастливой любви не бывает.
Не бывает совсем никакой.
3.
Мне снилось, что ты вернулась, и я простил.
Красивое одиночество мне постыло.
Мы выпили чаю, а следом легли в постель,
И я прошептал, задыхаясь, уже в постели:
«А этот-то как же, этот?.» — во сне, и то
Я помнил о нем, как вину не забыть давилен.
«Ах, этот, который?. — смеясь, отвечала ты.
— А ну их всех. Закаялась. Ты доволен?»
И долго, долго потом лежу на спине,
Застигнутый августовским поздним рассветом
И мыслью о том, что спишь не одна; во сне
Не видишь меня, а если видишь, то не
Напишешь вольным размером стихов об этом.
4.
Ладно б гений, пускай хоть изгой,-
Но с рожденья ни тот, ни другой,
Приживаясь в родной подворотне,
Жил, как тысячи, думал, как сотни, —
Но не прячется шило в мешке!
И жуешь на своем пятачке
Черствый хлеб круговой обороны —
Черной участи белой вороны.
5.
Все больше нас, кто позабыл о смысле
Всей этой странной, грустной чехарды,
В которой мы безвременно закисли
И все-таки по-прежнему горды.
И сам я, зубы положив на полку,
Все в той же ступе желчь свою толку
И усмехаюсь, наблюдая в щелку,
Как прибывает нашего полку.
6.
Никого не держу за врагов.
Побратимов мне тоже не надо.
Все мы люди из разных кругов
Повседневного общего ада.
И с привычною дрожью в ногах
Пожимаю вам руки, прощаюсь…
Может быть, мы и в тех же кругах,
Просто я против стрелки вращаюсь.
7.
Ночью тебе неспокойно,
Все-то ты плачешь, коришь…
«Холодно, холод какой-то
В доме твоем,- говоришь, —
Он и в предутренней дреме
Душу томит, леденя»…
Холодно жить в моем доме
Тем, кто не любит меня.
8.
Все нам кажется, что мы
Недостаточно любимы.
Наши бедные умы
В этом непоколебимы.
И ни музыка, ни стих
Этой грусти не избудет,
Ибо больше нас самих
Нас никто любить не будет.
9.
Все сказано. И даже древний Рим
С пресыщенностью вынужден мириться.
Все было. Только ты неповторим
И потому — не бойся повториться.
Жизнь тратили в волшбе и ворожбе,
Срывались в бездны, в дебри залезали…
Пиши, приятель, только о себе:
Все остальное до тебя сказали.
10.
Неохотно, мучнисто светает.
Неуверенный птичий галдеж.
Мне с тобой-то тебя не хватает,-
Что же будет, когда ты уйдешь?
Вид в окошко: труба водостока,
Ветки, галки, белье на ветру…
Мне и здесь-то уже одиноко,
Что же будет, когда я умру?
11. Из рассказов о новых людях.
Новые рады заморским гостям,
Старые — только татарам.
Старые люди идут по костям,
Новые люди — по старым.
В стае соратников холодно мне,
В стаде противников — тесно…
Нету мне места на этой Земле.
Это и есть мое место.
12.
…Повторяя: «Суди его Бог»,
Разводя безнадежно руками…
Н.А.Некрасов.
Что я делал? Орал на жену
И за всей этой скукой и злобой,
Проклиная себя и страну,
Ждал какой-нибудь жизни особой.
Не дождавшись, бесславно подох,
Как оно и ведется веками.
Что поделать? Суди меня Бог,
Разводя безнадежно руками.
13.
Все меньше верится надежде,
Все меньше значат письмена,
И жизнь, казавшаяся прежде,
Все больше смахивает на.
И наш отряд не то что выбит,
Но остается без знамен.
Читатель ждет уж рифмы «Выход»,
А выйти можно только вон.
14.
Друг друга мы любили. Мы насморком болели
И потому сопели сильнее, чем обычно.
Мы терлись друг об друга сопливыми носами,
Нас сотрясали волны любовного озноба,
Мы оба задыхались, друг друга обдавая
Дыханьем воспаленным, прерывистым, простудным.
В окне горели ветки в осенней лихорадке,
В лесах бродила осень — чахоточная дева,
По желтизне багрянец, болезненный румянец,
И небо так синело, как будто в день последний.
15.
Выйдешь в ночь — заблудиться несложно,
Потому что на улице снежно,
Потому что за окнами вьюжно.
Я люблю тебя больше, чем можно,
Я люблю тебя больше, чем нежно,
Я люблю тебя больше, чем нужно.
Так люблю — и сгораю бездымно,
Без печали, без горького слова,
И надеюсь, что это взаимно,
Что само по себе и не ново.
1989-1995
// В «Последнем времени» имеется существенно другой вариант.
