Куда сокрылся ты, божественный
С твоим огнем животворным!
Оставил ли оный кому?
Чьи ныне смелые персты тронут
Твою орфическую лиру,
Услаждение ушес и радость сердца?
И кто обует твой котурн,
Сущую обувь аттических муз,
Мельпомены и Талии,
Иначе зовомых:
Сильная, поучительная Истина
Небесная, пленяющая Красота! Ах! с самого неба
К чадам земли ты послан был,
Да не падут они духом,
Утешителем быть и крепким вождем
И сладким пророком изящности! И ты свершил свое послание:
Ни краткость дней твоих, ни гоненье тиранов,
Не воспятили тебе, о гений,
Щедро излить из разжженного небом сердца
То,
Чего многие веки
Ждали,
Чего многим векам
Не дано чувствовать. Блаженна Германия, родившая тебя,
И язык тевтонов,
Его же ты объизяществовал и увековечил, —
Ты, и предтечи твои, Виланд и Гете,
Славный триумвират! Когда Клопшток,
Серафимскими владеяй крилами,
Скрывался в парении горнем,
Тогда Виланд, путем дольним ликуя,
Тевтонскую музу по цветам Эллады
Ко храму Граций повел.
Гете собственные ей показал цветы,
Прекрасные и благоуханные;
Явился Шиллер,
Факел неся Прометеев,
И в каждый цветок
Душу влиял.
Творения Шиллера
Будут цвести в веках,
Как в аере любезное солнце. Но где он сам?
Сей ум исполинский
Истаял ли от рокового дыхания смерти,
Как холм снегу
От вешних Зефиров?
Сие огневместилище чувств (увы нам бедным!)
Червями снедаемо;
Сей сосуд амврозии
Сокрушен и попран тлением! Но чувства где теперь?
Куда пролиялась амврозия? Не поверю, не поверю,
Чтоб божественное было преходяще:
Ты здравствуешь, Шиллер!
Так, — здравствуй, здравствуй на небесах,
Где простираются к тебе объятия днесь
Любви ненарушимой,
И дивномысленную открывают беседу
С вожделенным пришельцем
Оные Духи славы,
Всякую тамо отложши зависть,
Эсхил, и Эврипид с Софоклом,
Корнель с Расином,
И Шекспир.
