Заполонили города
Вокзалы, рынки и причалы,
В послевоенные года
Те граждане, о ком молчали.
Беды ушедшей отголоски
Напоминали о себе,
Когда в одежде той неброской,
Их видели по всей стране.
Те, кто без ног, на деревяшках
Встречали у дверей народ.
Без рук – в бушлатах и тельняшках
Просили: «Прикури, браток!»
Безногие верхом на досках
Толкали палками асфальт.
И на подшипниках колёсах
Спешили на свои места.
Что им? Заложникам несчастья.
Что им? Культяпым и больным.
Что нужно? Денег иль участия?
Что больше, нужно было им?
А вечером, купив «чекушку»
На собранные медяки,
Плеснув прохлады горькой в кружку
Сидели «в кухне» мужики.
И жизнь деля на до и после
Воспоминаниям нет конца…
Войны прошедшей «переростки»
Засиживались «до темна».
Кто жизнь свою, клеймил немало
И со слезами вспоминал
Всё, чем страна ему воздала –
Барак да на груди медаль…
И тех калек, не ради шутки,
Есть в «русском» ёмкие слова.
Обидным прозвищем – Обрубки
Все называли «за глаза».
Их забирали, увозили,
Беседы скучные вели,
Но утром снова приходили
«Обрубки» на места свои.
И чтоб о нищенстве не знали
В стране «великих перемен»
В один из дней они пропали,
Как будто не было совсем.
Где век свой горький доживали
И как сложилась их судьба?
Мы ничего о том не знали
И не узнаем никогда!
Долог путь до острова Валаам
Ссылали не всех поголовно безруких-безногих, а тех, кто побирался, просил милостыню, не имел жилья. Их были сотни тысяч, потерявших семьи, жильё, никому не нужные, без денег, зато увешанные наградами.
Их собирали за одну ночь со всего города специальными нарядами милиции и госбезопасности, отвозили на железнодорожные станции, грузили в теплушки типа ЗК и отправляли в эти самые «дома-интернаты». У них отбирали паспорта и солдатские книжки - фактически их переводили в статус ЗК. Да и сами интернаты были в ведомстве ментуры.
Суть этих интернатов была в том, чтоб тихо-ша спровадить инвалидов на тот свет как можно быстрее. Даже то скудное содержание, которое выделялось инвалидам, разворовывалось практически полностью.
У нас в начале 60-х был сосед, безногий инвалид войны. Я помню, как он ездил на этой тележке на подшипниках. Но он всегда боялся выехать со двора без сопровождения. Жена или кто-то из родных должны были идти рядом. Я помню, как отец переживал за него, как все боялись, что инвалида загребут, хотя у него была семья и была квартира. Году в 65-66 мой отец выбил для него (через военкомат, собес и обком) мотоколяску-инвалидку и мы всем двором праздновали «освобождение», а мы, дети, бегали за ним и просили покатать.
Численность населения СССР перед войной оценивается в 220 миллионов с учетом населения присоединенных территорий Польши, Венгрии, Румынии и стран Прибалтики. Общие демографические потери СССР за период 41-45 год оцениваются в 52-57 миллионов человек. Но в эту цифру входят «не родившиеся». Реальное число потерь населения можно оценить порядка 42-44 миллионов. 32-34 миллиона составляют военные потери армии, авиации и флота + 2 миллиона евреев уничтоженных в результате Холокоста + 2 миллиона погибших в результате боевых действий мирного населения. Остальные исчезнувшие миллионы попробуйте сами объяснить.
Остров Валаам, 200 километров к северу от Светланы в 1952-1984 годах - место одного из самых бесчеловечных экспериментов по формированию крупнейшей человеческой «фабрики». Сюда из Ленинграда и Ленинградской области, чтобы не портили городской ландшафт, ссылали инвалидов - самых разных, от безногих и безруких, до олигофренов и туберкулезников. Считалось, что инвалиды портят вид советских городов.
На Валааме их чуть ли не по головам считали «этих инвалидов». Они «мёрли» сотнями, но на Валаамском кладбище мы отыскали только 2 прогнивших столбика с …номерами. Не осталось ничего - они все ушли в землю, не оставив памятника ужасному эксперименту человеческого зоопарка советского острова.
