Ходивший на Боброва с батею

Ходивший на Боброва с батею

один из дерзких огольцов,

послебобровскую апатию

взорвал мальчишкою Стрельцов.Что слава? Баба-надоедиха.

Была, как гения печать,

Боброва этика у Эдика —

на грубости не отвечать.Изобретатель паса пяточного,

Стрельцов был часто обвинён

в том, что себя опять выпячивает,

и в том, что медленен, как слон.Но мяч касался заколдованный

божественно ленивых ног,

и пробуждался в нём оплёванный

болельщиков российский бог.И, затаив дыханье, нация

глазела, словно в сладком сне,

какая прорезалась грация

в центостремительном слоне.В Стрельцове было пред-зидановское,

но гас он всё невеселей,

затасканный, перезатасканный

компашкой спаивателей.Позор вам всем, льстецы и спаиватели.

Хотя вам люб футбол, и стих,

вы знаменитостей присваиватели,

влюблёные убийцы их.Я по мячу с ним стукал в Дрокии —

молдавском чудном городке,

а он не ввязывался в драки и

со всеми был накоротке.Большой и добрый, в чём-то слабенький,

он счастлив был не до конца.

Тень жгущей проволки лагерной

всплывала изнутри лица.Но было нечто в нём бесспорное —

талант без края и конца.

Его — и лагерником — в сборную

во сне включали все сердца.Его любили, как Есенина,

и в нам неведомый футбол

он, как Есенин, так безвременно

своё доигрывать ушёл.