Тайное становится явным

Я услышал, как мама в коридоре сказала кому-то:
- Тайное всегда становится явным.
И когда она вошла в комнату, я спросил:
- Что это значит, мама:

Тайное становится явным»?
- А это значит, что если кто поступает нечестно, все равно про него это узнают, и будет ему очень стыдно, и он понесет наказание, - сказала мама. - Понял?..

Ложись-ка спать!
Я вычистил зубы, лег спать, но не спал, а все время думал: как же так получается, что тайное становится явным?

И я долго не спал, а когда проснулся, было утро, папа был уже на работе, и мы с мамой были одни.

Я опять почистил зубы и стал завтракать.
Сначала я съел яйцо.

Это было еще терпимо, потому что я выел один желток, а белок раскромсал со скорлупой так, чтобы его не было видно.

Но потом мама принесла целую тарелку манной каши.
- Ешь! - сказала мама. - Безо всяких разговоров!
Я сказал:
- Видеть не могу манную кашу!
Но мама закричала:
- Посмотри, на кого ты стал похож!

Вылитый Кощей!

Ешь.

Ты должен поправиться.
Я сказал:
- Я ею давлюсь!
Тогда мама села со мной рядом, обняла меня за плечи и ласково спросила:
- Хочешь, пойдем с тобой в Кремль?
Ну еще бы...

Я не знаю ничего красивее Кремля.

Я там был в Грановитой палате и в Оружейной, стоял возле царь-пушки и знаю, где сидел Иван Грозный.

И еще там очень много интересного.

Поэтому я быстро ответил маме:
- Конечно, хочу в Кремль!

Даже очень!
Тогда мама улыбнулась:
- Ну вот, съешь всю кашу, и пойдем.

А я пока посуду вымою.

Только помни - ты должен съесть все до дна!
И мама ушла на кухню.

А я остался с кашей наедине.

Я пошлепал ее ложкой.

Потом посолил.

Попробовал - ну, невозможно есть!

Тогда я подумал, что, может быть, сахару не хватает?

Посыпал песку, попробовал...

Еще хуже стало.

Я не люблю кашу, я же говорю.
А она к тому же была очень густая.

Если бы она была жидкая, тогда другое дело, я бы зажмурился и выпил ее.

Тут я взял и долил в кашу кипятку.

Все равно было скользко, липко и противно.
Главное, когда я глотаю, у меня горло само сжимается и выталкивает эту кашу обратно.

Ужасно обидно!

Ведь в Кремль-то хочется!

И тут я вспомнил, что у нас есть хрен.

С хреном, кажется, все можно съесть!

Я взял и вылил в кашу всю баночку, а когда немножко попробовал, у меня сразу глаза на лоб полезли и остановилось дыхание, и я, наверно, потерял сознание, потому что взял тарелку, быстро подбежал к окну и выплеснул кашу на улицу.

Потом сразу вернулся и сел за стол.
В это время вошла мама.

Она сразу посмотрела на тарелку и обрадовалась:
- Ну что за Дениска, что за парень-молодец!

Съел всю кашу до дна!

Ну, вставай, одевайся, рабочий народ, идем на прогулку в Кремль! - И она меня поцеловала.
В эту же минуту дверь открылась, и в комнату вошел милиционер.

Он сказал:
- Здравствуйте! - и подбежал к окну, и поглядел вниз. - А еще интеллигентный человек.
- Что вам нужно? - строго спросила мама.
- Как не стыдно! - Милиционер даже стал по стойке «смирно». - Государство предоставляет вам новое жилье, со всеми удобствами и, между прочим, с мусоропроводом, а вы выливаете разную гадость за окно!
- Не клевещите.

Ничего я не выливаю!
- Ах не выливаете?! - язвительно рассмеялся милиционер.

И, открыв дверь в коридор, крикнул: - Пострадавший!
И вот к нам вошел какой-то дяденька.
Я как на него взглянул, так сразу понял, что в Кремль я не пойду.
На голове у этого дяденьки была шляпа.

А на шляпе наша каша.

Она лежала почти в середине шляпы, в ямочке, и немножко по краям, где лента, и немножко за воротником, и на плечах, и на левой брючине.

Он как вошел, сразу стал мекать:
- Главное, я иду фотографироваться...

И вдруг такая история...

Каша... мм... манная...

Горячая, между прочим, сквозь шляпу и то... жжет...

Как же я пошлю свое... мм... фото, когда я весь в каше?!
Тут мама посмотрела на меня, и глаза у нее стали зеленые, как крыжовник, а уж это верная примета, что мама ужасно рассердилась.
- Извините, пожалуйста, - сказала она тихо, - разрешите, я вас почищу, пройдите сюда!
И они все трое вышли в коридор.
А когда мама вернулась, мне даже страшно было на нее взглянуть.

Но я себя пересилил, подошел к ней и сказал:
- Да, мама, ты вчера сказала правильно.

Тайное всегда становится явным!
Мама посмотрела мне в глаза.

Она смотрела долго-долго и потом спросила:
- Ты это запомнил на всю жизнь?

И я ответил:
- Да.