На смерт Лермонтова

И он угас! И он в земле сырой!

Давно ль его приветствовали плески?

Давно ль в его заре, в ее восходном блеске

Провидели мы полдень золотой?

Ему внимали мы в тиши, благоговея,

Благословение в нем свыше разумея, —

И он угас, и он утих,

Как недосказанный великий, дивный стих! И нет его!.. Но если умирать

Так рано, на заре, помазаннику бога, —

Так там, у горнего порога,

В соседстве звезд, где дух, забывши прах,

Свободно реет ввысь, и цепенеют взоры

На этих девственных снегах,

На этих облаках, обнявших сини горы,

Где волен близ небес, над бездною зыбей,

Лишь царственный орел да вихорь беспокойный, —

Для жертвы избранной там жертвенник достойный,

Для гения — достойный мавзолей!