Я вас не смею раздражать
И повинуюсь молчаливо,
И, хоть совсем не рад молчать,
Молчать я буду терпеливо.
«Но, ради самого Христа,
К чему вся эта пестрота,
Вся эта смесь стихов и прозы, —
Все это шутки или слёзы?» —
Меня вы спросите. «Увы!
Отчасти плод тяжёлой скуки,
Отчасти плод душевной муки
И нездоровой головы».
Притом, скажу чистосердечно,
На вас мне трудно угодить:
Едва шутить начну беспечно —
Сейчас упрёк: «Зачем шутить!»
Невесел я — опять укоры,
Опять нахмуренные взоры;
Но как же быть мне, мой Творец!..
Assez! Довольно наконец.
За то, что врал напропалую,
За то, что мучил этим вас,
Склонив колени, в этот час
Прах вашей ножки я целую.
А ручку можно ли пожать?
Нельзя? Так что и толковать!
К чему излишняя награда?
Такая милая отрада
Меня с ума б теперь свела,
А вы… вы не творите зла.
Мне остаётся перед вами,
Приняв вид скромности святой,
Стоять с поникшей головой
И с потуплёнными глазами
Или забыть весь свет — и вдруг
Воскликнуть…
19 апреля 1861
