Дома в треуголках гасили огни,
На ратуше пели куранты.
Из бара на улице Львиной Ступни
Вразвалку брели аспиранты.
Мне нравилась эта чужбина. У ней
Душа оказалась опрятна.
Любимый! Не знала, что тысячи дней
Отсюда не вырвусь обратно.
И дрогнула почва, и хлынула мгла,
И я полюбила другое,
Другого, других. Лучше б я умерла,
Чем это великое горе!
Но мне удалось, прижимая к себе,
Спасти в этот час виноватый
Последнее поприще — верность судьбе,
Невзгодами ярко богатой.
И если душа не отмыла обид
И реет в отдельном покое,
То кто же страдает, и любит, и длит
Мое пребыванье людское?
